Он представил, как по городу внизу растекается кровь, ползёт вверх по скальным стенам, плещется у основания Паяцева замка. Поднимется ли она ещё выше?
– Это моя мечта, – произнёс у него за спиной человек, сидевший со скрещёнными ногами.
Жемчуг не обернулся.
– Что?
– Не понимать твоего нерасположения, Коготь.
– Не сомневайся, – сказал Жемчуг, – что содержание моего отчёта Императрице перевернёт твою опрятно упакованную повозку. Я там был, и я видел…
– Ты видел то, что хотел увидеть. Ведь на самом деле у всех тех событий, которые ныне пытаются пересматривать, нет никаких иных свидетелей, кроме меня, Ведь пытаются, да? Как обычно, ибо такова природа когтепёрых стервятников, именующих себя
Жемчуг по-прежнему не оборачивался к слащавому толстяку. Не осмеливался, из страха, что инстинктивные желания возобладают – поднять руку, едва заметно двинув кистью,
Он знал, что скорее всего ему это не удастся. Велика вероятность, что он умрёт раньше, чем поднимет руку. В конце концов, это были покои Маллика Рэла, в его резиденции. Охранные заклятия, высеченные в полу, ритуалы, подвешенные в сыром воздухе, довольно колдовства, чтобы холодок бежал по спине и шерсть поднималась дыбом. О да, официально эта богато обставленная комната могла именоваться камерой, но нелепой словесной подмене жить оставалось недолго.
Прислужники этой гниды шныряли повсюду. Нашёптывали свои истории в тавернах, на перекрёстках, в потных объятиях шлюх и высокородных женщин. Жрец-джистал превратился в героя –