— Готовы к вылету! — рыкнула средняя голова. — Боевой отряд — на крыло!

Людоящеры-мечники вслед за Тугарином взбежали по опущенному к земле крылу и принялись укладываться в чехлы кожаной упряжи, примотанной скотниками.

Полет предстоял неблизкий — от Костяного Дворца до Владимира восемьсот верст с гаком. А Великий Змей — зверюга громадная, тяжелая, больше ста двадцати верст за час ему не взять, не осилить.

— Сколько?.. — закричал Тугарин, с трудом перекрывая шум крыльев, делающих первые взмахи.

— НА РАССВЕТЕ БУДЕМ ТАМ! — с полуслова понял его Змей Горыныч.

Распахнулись огромные ворота. Исполинский ящер вытянул хвост вдоль земли, размял пальцы на передних лапах, готовясь начать разбег…

— Змиуланыч! — послышался приглушенный оклик. — Змиуланыч, погоди!

Тугарин повернулся всем телом, расстегивая чехольный ремень, и гневно раздул ноздри — по крылу выжидающе замершего Горыныча торопливо карабкались Соловей с Калином.

— Я же сказал… — начал он.

— Ты же не думал, что мы позволим тебе лететь одному, чешуемордый?! — расхохотался татаровьин, хлопая Тугарина по плечу и укладываясь в соседний чехол.

— Мы с тобой, друже! — присоединился одноглазый полувелет. — Уж коли на брань — так вместе!

Тугарин только сейчас обратил внимание, что у Калина за спиной висит круглый щит-сафр, изогнутая персидская сабля, верная нагайка и превосходный костяной лук, а Соловей вооружился тяжелым кистенем и камчой с лезвиями. Уголки рта уродливого людоящера поползли кверху, рисуя растроганную улыбку.

— ДЕРЖИТЕСЬ КРЕПЧЕ! — прогрохотал Змей Горыныч, устремляясь вперед.

— Освободить взлетную тропу! — скомандовал старший скотник, размахивая горящими факелами. — На взлет!.. Три!.. два!.. один!.. пошел!!!

Крылья исполинского дракона распахнулись корабельными парусами, лапы мелькали все быстрее, полетучая кишка в брюхе завибрировала, колотясь о стенки и расточая ледяной жар.

Змей Горыныч разгонялся, разгонялся, разгонялся… и вот наконец резко поджал лапы к брюху, оторвался от земли и начал подниматься в небеса.

— Полетел, полетел наш батюшка!.. — замахал вслед старший скотник. — В добрый путь!..

Однорукий дивий по-прежнему стоял на том же месте, ожидая кого-нибудь, кто скажет, что делать дальше.

Яга Ягишна долго стояла у окна тронного зала, провожая кислым взглядом удаляющегося змея. Когда Горыныч окончательно превратился в точку на небоземе, она мрачно забарабанила пальцами по подоконнику.

— Ох, ну и дурачье же… — сказала бабка сама себе. — Вояки хреновы!.. Фу, фу, фу!.. Все загубят, зарубят, запортят… Ох, что ж я Кащеюшке-то скажу?! Не остановила, не задержала, дура старая! Вцепиться надо было, не пушшать!