Звякнула цепь — огромный кот осторожно спускался по стволу. В дубовой коре остались глубокие следы от когтей.

— Князь же на меня подумает! — возмущенно оскалился Баюн, усаживаясь рядом и колотя хвостом по земле.

На плечо старца легла могучая лапа. Однако тот даже не подумал отпустить струны — чудесные гусли продолжали источать усыпляющие звуки. Старого Бояна нимало не смутило то, что ужасные когти, медленно выползающие из пазух, прорывают тонкую ткань рубахи, почти касаясь кожи.

— Конечно, подумает, я для того именно здесь и сел, — кивнул он. — А тебе не все ли равно? Тебя он так и так не любит. За дело, кстати.

— Сука ты старая… — проворчал Баюн. — Небось, ты этим охотничкам на меня наводку дал, да?.. Конечно, больше некому… Дятел бородатый, давно надо было тебя растерзать да сожрать…

— Ладно, не серчай уж, — светло улыбнулся вещий певец. — Все равно я старый, жесткий и невкусный. Вот, испей-ка лучше со мной пития медвяного… Князь-то тебя, небось, без ужины оставил?..

Кот Баюн с недоверием посмотрел на огромный жбан медовухи, припасенный Бояном, немного подумал, философски пожал плечами, пододвинул напиток поближе и принялся лакать.

— Ты на долгую «ижицу» больше налегай, — лениво посоветовал он, облизывая перепачканные усы. — Для «спокойственных» песен это полезно.

— Учту, — кивнул Боян. — Может, тоже подпоешь?

— Щас, докушаю… Да ты тоже присоединяйся — мне одному скучно…

Сонно чмакающие губами кустодии опирались друг на друга, чтобы не упасть. Само собой, никто из них не заметил смазанную тень, промелькнувшую в какой-то паре шагов.

Матерый волколак, похожий на не в меру выросшего и раздавшегося в плечах псоглавца, принюхался к воздуху и без разбега сиганул на стену главного княжеского терема. Он с легкостью перебрасывал себя все выше и выше, зацепляясь одними только кончиками мохнатых пальцев, и тут же вновь отцепляясь, взлетая к следующему окну. Не всякой белке удалось бы вскарабкаться так легко, как это делал Яромир.

Добравшись до последнего поверха, волколак на некоторое время замер, повиснув под крышей, принюхался и вновь пополз по гладкой стене, цепляясь за еле видимые выемки и трещины. Дважды оборотень чуть не сорвался — но все обошлось.

Яромир перелетал от окна к окну, задерживаясь ровно настолько, чтобы потянуть носом и швырнуть себя дальше. Но вот наконец поиск увенчался успехом — чуткие ноздри ощутили пряный, чуть сладковатый аромат. Очень знакомый — именно так пах платок княжеской дочери, не подумавши отданный Всеволодом. К ее запаху примешивался чей-то еще — и тоже ужасно знакомый… только вот чей?..