Она побегала кругами, растерянно теребя рваненький платок. Уселась за стол, пододвинула поближе дальнозорное блюдо, торопливо сменила несколько картинок и раздосадованно сплюнула.

— Ну и что ж теперь делать-то?.. — задумчиво спросила она у пустоты.

— Вешаться, — совершенно неожиданно ответил сокол в клетке. — Веревку одолжить?

Яга Ягишна недоверчиво посмотрела на вдруг заговорившего Финиста… помолчала… и яростно зарычала, тряся прутья. Пленный тут же воспользовался моментом и больно клюнул старуху в палец. Рык и вой бабы-яги усилились.

— Волхово семя… — хрипела она. — Насмешничаете?! Все насмешничаете?! Жить не можете, чтоб не поглумиться над кем-нибудь?! Все вы!.. все вы одним миром мазаны!.. У-у-у, дождетесь, сживу вас со свету!.. Всех сживу!.. всех!..

Баба-яга побегала по залу, исходя дурной злобой, костяная нога запнулась за край ковра, и старуха шлепнулась на задницу, болезненно ойкнув. С трудом поднявшись, она остервенело замахнулась на клетку… но вдруг передумала. На морщинистом лице неожиданно расплылась слащавая улыбочка.

— Василиску мне сюда, живо! — крикнула в открытую дверь бабка.

Не прошло и десяти минут, как к тронному залу подошли два огромных дивия, удерживая за локти брыкающуюся молодицу. Василиса не успела даже снять передник, щедро обсыпанный мукой.

Третий дивий, громыхающий следом, нес на вытянутых руках духовитый пряник — когда кащееву супругу поволокли к бабе-яге, та как раз вынимала из печи свое творение.

— Что это ты, красавица, калачи взялась печь? — принюхалась Яга Ягишна, встречающая их в коридоре. — Не мне ли угошшенье? Ой, ну да не стоило так беспокоиться… Ладно, давай сюда, процведаю твое печево!

— Нет! — испуганно загородила пряник собственным телом Василиса. — Это… это… это Его Бессмертному Величеству!

— А-а-а, одумалась наконец, красавица моя!.. — расплылась в довольной улыбке старуха. — Ну, и то ладно. Умница. Подыграй-ка мне сейчас как следовает, ладно?

— В чем? — не поняла Василиса.

— Подыграй, подыграй… — пробормотала баба-яга, ласково беря молодицу под локоток и увлекая в тронный зал.

Однако там ее ласковость мгновенно испарилась. Яга Ягишна злобно вцепилась в нежную кожу Василису крючковатыми ногтями и зашипела, брызгая вонючей слюной:

— Што, Василиска, доигралася?! Добегалася?! Вот ужо я тебя сейчас прямо здесь разорву-растерзаю! Тело твое белое ножами иссеку, пальчики своими зубами откушу, волосы повырву-повыдергаю!.. Пойдут клочки по закоулочкам, жила-была Василиска Патрикевна на свете — да вся повышла!

— Ой, бабушка, пощади, смилостивься, не убивай! — с готовностью взмолилась Василиса, бухаясь на колени и утыкаясь в подол жуткой старухе. — Все сделаю, все исполню, служанкой верной буду, только жизнь оставь!