– Да погоди ты, муха! Не мельтеши! – Матёрый поморщился. – Там, за амбаром, под старыми санями – там рюкзак мой лежит. И ружьишко…

– Всё понял. Принесу. А пока, Стахеюшка… Вот, держи плоскозубцы.

Засуетившийся мельник попятился и исчез.

Матёрый помедлил, решаясь на «операцию без наркоза». Залпом выпил остатки плодово-ягодного кислого вина и засунул плоскогубцы в рот. Лицо закаменело. Глаза ушли в прищур, сосредоточась на одной какой-то точке.

Минуты через три вернувшийся Минай Аронович двери приоткрыл и обалдело замер.

«То ли он железо вместо закуски жрет?» – в недоумении подумал Штырёв, косясь на пустую бутылку, лежащую под столом.

Закрепив плоскогубцы на головке коренного зуба, Стахей резко потянул двумя руками и привстал со стула. Во рту что-то сочно захрускало. Но потная ладошка соскользнула – плоскогубцы улетели в угол, а стоматолог-неудачник шумно плюхнулся на стул и ударился затылком о стену: аж бревно загудело…

Старик едва не на лету подхватил инструмент, услужливо подал и начал ассистировать в этой необычной операции…

Через минуту дело завершилось. Стахей рычал от боли и крепко, виртуозно матерился (в этом смысле был он отличный «стоматолог»). Во рту горело, словно уголь за щекой лежал – в дыре на месте зуба.

– Ядреный!.. А чего так болел? – разглядывая, терялся в догадках Матёрый; он ещё не понял, что впопыхах вырвал здоровый зуб мудрости. – Притащил рюкзак? Вот хорошо. Там спиртяга, хотя и немного… Давай за встречу! Да заодно и продезинфицируем.

Хлебнули по «наперсточку»… И сразу у Штырёва нос многозначительно зарозовел – даже сквозь плотный слой муки заметно.

– Алкаш загримированный! – вслух подумал Стахей, глядя куда-то в угол на полу. – А чего ты крысу пожалел? Мало тебе их на мельнице?

– Это был Крысоед, – огорчённо сказал Минай Аронович. – Я приучил его крыс поедать. Поначалу поймал пару штук, посадил в железную бочку. Через пару недель заглянул – одна осталась. Ещё поймал – и в бочку. Откормил его таким манером, а потом посадил на голодный паек. А потом, когда я объявил ему амнистию – из бочки выпустил, так только писк стоял на мукомольне! За полгода, считай, половину пожрал! Остальные сами разбежались. О, какой был Крысоед!

Помолчали.

– Зверя, значит, ты ему под кожу запустил? Вот так, Ароныч, и среди людей… – Глядя на сумеречное окно, Стахей нахмурился и, ещё немного послушав старика, небрежно отмахнулся от него. – Хватит бухтеть про своих крыс. Эк тебя растащило с одного наперстка!

– Как бы ни так! С наперстка! – обиделся Штырёв. – Ночь у меня сегодня самашедшая была! Четыре машины с Бор-Фарпуса, четыре из Селеверстово… Да ещё из этого, из Пяткова Лога… Не сплю которы сутки. Да и голодный, как чума болотная.