— Бэль, — шепнула Милена, зная ответ. — Бэль, ты что делаешь?

— Бэль, — хмыкнул анг. — Смешно. Вууд носит имя, которое тебя вроде должно подтянуть в Нитль. — Бэл сказал, когда мы почти провалились, что тут нет смысла в наших законах. Еще обещал: мне понравится здесь. Кстати, сделай милость, подбери мне имя. Я от рождения израсходовал уже три. Быстро живу.

Анг потянулся, ощупал слабое, остаточное плетение потраченого боем доспеха. Вздохнул, покосился на Милену и решительно содрал с неё куртку. Завозился, выдирая остатки крапа из спины — с кровью, резко и без жалости.

— Во, годный корешок. Сколько тут живут люди? Мне ж говорил Влад что-то про среднюю продолжительность, у них много нелепых слов. Хотя... среднюю так среднюю, — кивнул самому себе анг. Поглядел на дом. — Эй, чей вууд?

— Варвара? — вздрогнула Милена. — Чер знает что... Все вы тут, что ли? Тать?

Из подвала выбрался Влад, выволок на руках Маришку, утешая нарочито громко — и украдкой показал ангу: надо спешить, дело плохо. Милена, продолжая смотреть сквозь стену на вууда, снова накинула куртку и побрела туда, куда ей совсем не хотелось идти.

Живая и даже не раненая Варвара выглядела много хуже мертвых: перепачкана в крови по локти, осунулась чудовищно. Хуже всего, что она окончательно спокойна. Драгоценная меховая куртка, которой медсестра недавно так радовалась, без жалости свернута и подсунута под Пашину шею.

Носорог смотрел в ночь так же умиротворенно, как и два человека, не добежавшие до укрытия. В отличие от них Паша еще не остыл.

— Даже в Склиф поздно, — ломким голосом сообщила Варвара, не глядя на Милену. — Ты говорила про дрянь с добротой. Надо было слушать. Ненавижу... Глупость свою и слабость и все это, и тебя, и...

Слова кончились вместе с запасом воздуха, Варвара задохнулась и притихла, глядя пустыми глазами сквозь ночь, в окончательный мрак без надежды.

Милена нагнулась, тронула Пашину щеку кончиками пальцев. Покосилась на вууда, готового вывернуть границу наизнанку, себя выжечь — но челюстей не ослаблять. Анг протиснулся в щель входа, сел рядом.

— Тридцать лет, если я верно понял это их среднее по возрасту, — глянув на Пашу, сообщил он. — Так и так надо тут подежурить. Влад мне не чужой, этот парень ему не чужой. Ну, давай. Ты восток, тебе и корень в руку.

Крап немедленно был передан — теплый, подвижный, готовый к работе. Маришка за стеной смолкла, на полувздохе оборвала жалобы — и сразу оказалась рядом. Не глядя ни на кого, серьезно села, закрыла глаза и принялась шевелить губами, без звука — и изливать серебро так внятно и ровно, как прежде не смогла ни разу. Крап встрепенулся, ткнулся в холодную руку, брезгливо тронул русло вены, которое не наполнялось пульсом.