Поднялся ветер. Решив, что исход поединка предопределён, деревья кланялись красной луне.

– Грешен я, признаю, – произнёс князь срывающимся голосом. После падения Ваня больше не ощущал внутренностей – жар ушёл, тело сковало льдом. – Не всегда был праведен. Не сумел тебя, приёмыша, отеческой любовью да лаской обогреть… Прости меня, Гришка. Христом Богом молю! Всеми силами небесными заклинаю! Виноват я – мне и отвечать. Не губи души невинные…

Разбойник замер в метре от Ивана. Ночное безоблачное небо, мохнатые леса и тинистые болота вглядывались в мертвеца сквозь широкоплечие арки под куполом колокольни. Щёки Гришки полностью ввалились, обтянув крепко стиснутые челюсти. Лишь глаза, что адским пламенем устремлялись за пределы черепа, выдавали в этой мумии жалко подобие жизни.

– Поздно, – коротко отрезал разбойник.

И обрушился на Ваню в прыжке.

Площадка закончилась. За Ваниной спиной срывался в топкую, трясинистую почву край деревянного настила.

Меч Гришки прошёл так близко, что задел лезвием футболку, но до тела, к счастью, не достал. Ваня ощутил сильный толчок и потерял равновесие. Последнее, что успел сделать – поймать рукой кусок балахона.

Воздушная волна подхватила обоих противников и ухнула вниз.

Луна раскалила буро-ржавые разводы болота. Им мешало подломленное деревце – несколько месяцев оно кренилось, усыхая листьями, но не покорялось своей незавидной участи. А когда всё-таки отпало от земли, то отсекло трясину от одного из берегов. Теперь там, между берегом и медленно переваривающейся корой дерева, завелась отдельная жизнь. Ковёр из зарослей тихо обитал в своей лужице, изредка забегая по узким, извилистым каналам в гости к соседям – туго спаянным корням.

На корнях, как на подушке, в неестественно вывернутой позе лежало тело Гришки-Разбойника. Позвоночник выгнут. Серая, натянутая кожа проткнута костистыми шипами. Левая рука, сложенная в локте в обратную сторону, сгреблена под себя. Череп распорот – постаралась высунутая из берега коряга. Рядом валялась скомканная и разодранная накидка.

Ване повезло больше. Умудрившись в воздухе случайно перевернуться, он упал на своего противника, отпрыгнул и ткнулся спиной в трухлявый пень. В затылке тут же заныло, а к боли в раненой ноге и прокушенном пальце добавилась ещё и тошнота. Ваня сидел на земле, а картинка перед глазами продолжала прыгать.

Силы князя оставили его. Вместе с ними выветрилось и умение сражаться.

Хоть бы враг оказался окончательно повержен…

Не успел Ваня об этом подумать, как Гришка издал сдавленный хрип.

– Радуешься? – спросил мертвец, понемногу перемещаясь с живота на спину. Зыркнул единственно уцелевшим и почти потухшим глазом на Ивана. – Ранёхонько по мне тризну справлять. Гришка-Разбойник один раз от смерти ушёл, второй раз тем паче не дастся!