– Закрой лицо. Голова у него опять вырастет через семь дней. Если только он заразу не подхватит, тогда у него вырастет один лишь гнойный пузырь.

– Покажися! Меня голод мучит убить тебя.

– Ты убиваешь мое время, тролль.

«Времени у тебя нет», – прозвучало у меня в голове. На этот раз я услышал. То был он, и он говорил со мной, как будто я знал его, с теплотой старого друга, но лишь в голосе, ведь воспринимался он прохладнее нижних районов земли мертвых, где я побывал во сне. Голос вывел меня из заклятья, и Эвеле наскочил на меня. Он закричал, рот его был широко разинут, острые зубы росли, он весь сделался одним ртом с зубами, вроде большущих рыб, каких я видел на глубине. И он стал сильнее, а становился все безумней. Рукой я отталкивал его морду, вот только волосья его сильно скользили. Он клацал зубами, и клацал, и клацал, а потом улетел вверх и пропал. Мой конь, лягнув, отшвырнул его. Я сел в седло и ускакал.

«Зачем ты вернулся?» – произнес он.

– Я не вернулся. Я проездом.

«Проездом. Но ты же на дороге».

– Конь не может долго скакать по бушу.

«Я знал, что так будет».

– Етить всех богов на все твое знанье.

«Я знал, что ты вершешься».

– Етить всех богов.

Эхо подсказало, что я прокричал это. Не было во мне ничего, потому как я сказал, что ничего не было. Ни гнева, ни страха. Темноземье, оно любое, какое только тебе хочется, чтоб оно было, а мне хотелось, чтоб оно было вообще ничем, вот оно и было ничем. «Оно ничто, потому что ты ничто». Это он сказал.

– Покажись! – крикнул я.

«Ты был не один, кто скрывается в буше. Твои друзья…»