– Ты знаешь про минги? – спросил я.

– Нет.

– В некоторых речных племенах и даже кое-где в больших городах вроде Конгора убивают новорожденных, какие недостойны жить. Детей, рожденных слабенькими, или без рук без ног, или у кого верхние зубы вырастают прежде нижних, или обладающих необычными способностями или телами. Пять из таких детей со странными телами мы спасли, но они возвращаются ко мне во снах…

– Мы?

– Сейчас это неважно. Эти пятеро возвращаются ко мне в снах и мечтаниях, я пытался повидать их, но они живут в племени, какое враг моему племени.

– Как это?

– Я отдал их врагу моего племени.

– Ничто из того, что ты говоришь, Следопыт, не заканчивается так, как, мне думается, должно бы кончиться.

– После того как мое племя собралось убить меня за спасение детей-минги.

– А-а. Ты и народ этот… Ни единая из ваших рек не течет прямо. К примеру, наши поиски этого мальца. Между нами и мальчишкой нет никакой прямой линии, одни ручейки, ведущие к ручейкам, впадающим в ручейки, и иногда (скажи мне, если я вру) ты настолько теряешься в ручейке, что малец пропадает, а с ним и причина искать его. Пропадает, как тот мальчишка, что исчез на дау.

– Ты видел его?

– Истина не зависит от того, верю ли я в нее, ведь так?

– Вот она, истина: случается, я забываю, за кем мы идем. О деньгах я даже не думаю.

– Что же тогда тебя толкает? Не воссоединение матери с ребенком? Ты так сказал несколько дней назад. – Мосси перелез через меня, и полосы света полосами легли на его кожу. Он угнездился головой у меня на коленях.

– Такой, значит, у тебя вопрос?

– Да, такой, значит, у меня вопрос.

– Тебе зачем?

– Ты знаешь зачем.

Я глянул на него:

– Чем дальше я иду…