– И что?

– …тем больше чувствую, что возвращаться мне некуда, – закончил я.

– После скольких же многих лун такое тебе в голову пришло?

– Префект, у вестей, вроде этой, всего один путь: они приходят слишком поздно.

– Расскажи мне про свой глаз.

– Он от волка.

– Тех шакалов ты волками зовешь? Возможно, ты какому-то шакалу спор проиграл. Это ж не розыгрыш, верно? Какой вопрос тебе желательно услышать первым: как или зачем?

– Гиена-оборотень в ее женском обличье засосала глаз из черепа, потом откусила его.

– Мне следовало бы начать с «зачем». И после прошлой ночи, – вздохнул Мосси.

– Что о прошлой ночи?

– Ты… Ничего.

– Прошлая ночь не залог чего-то еще, – сказал я.

– Да, залогом она не была.

– Может, поговорим о чем-нибудь еще?

– Мы сейчас ни о чем и не говорим. Кроме твоего глаза.

– Банда одна вырвала мне глаз.

– Банда гиен, ты сказал.

– Истина не зависит от того, веришь ли ты ей, префект. Я странствовал в тех диких местах между Песчаным морем и Джубой несколько месяцев, сколько точно – не помню, но помню, как хотелось умереть. Только не раньше, чем убью того, кто в ответе.

Вот тебе краткий рассказ про волчий глаз. После того как этот человек предал меня стае гиен, я не мог его отыскать. После того я принялся бродяжить и бродяжил, наполненный по самую маковку ненавистью, только нигде не находил ей выхода. Вернулся к Песочному морю, к землям, где пчелы величиной с птиц, где скорпионы, что жалом своим крюкастым жизнь из тебя тащат, и сидел в песчаной яме, пока грифы приземлялись и ходили кругами. А потом пришла ко мне Сангома, ее красное платье развевалось, хотя не дул никакой ветер, а вокруг ее головы кружили пчелы. Их жужжание я услышал еще до того, как ее увидел, а когда увидел ее, то произнес: «Это, должно быть, видение от лихорадки, безумие от перегрева на солнце, ведь она давно умерла».

«Ожидала я, что мальчик с нюхом без нюха останется, но чтобы мальчик острый на язык уже ворочать им не мог, такого я не думала», – покачала она головой. А зверек трусил с нею рядом.