– Воистину счастливый случай позволил вытащить тебя из-под шибеницы, – пробормотал. – Въезд на возвышенность по брусчатке вовсе не должен означать, будто мы были в городе. Клянусь святым Флорианом и ставлю свой меч против старых башмаков, что мы проезжали по мосту Валентрэ!

– Как это?

– Мост выложен брусчаткой и поднимается вверх, а потом идет вниз. Ты должен его помнить, ибо твоего приятеля там и повесили – на перекрестке дорог, почти напротив этого строения.

– Это тот мост, что выстроен дьяволом?

– Тот самый.

– Да, это похоже на правду. Мы проехали по Валентрэ, и, проскакав некоторое время галопом, наш экипаж въехал в пещеру или грот… Там нам на головы надели мешки и бросили… в лодку. А потом привезли к деревянному помосту и повели наверх, к часовне, вырезанной в скалах. Есть в окрестностях какие-то пещеры, мастер Петр?

– Множество. Но не волнуйся, Вийон. Я проверил их все. И ни в одной нет подземного озера – или хотя бы потока, по которому можно плыть на лодке. Будь здесь нечто подобное, все бы о том знали. Во время войн с Англией здешние жители не раз и не два скрывались в подземных гротах. Большинство из них, впрочем, выходит на реку Лот, а туда невозможно въехать в экипаже. Это все.

Вийон задумался.

– Стало быть, мастер Петр, первым нашим следом, ведущим к господину Ру, станет тот факт, что для издевательств над людьми в его подземной часовне у него должны быть соратники – возницы, купцы или посланники, которые привозят в город похищенных пленников. Второй след в этом преступлении – вещь, что я заметил в часовне. У Ру есть меч. Очень странный меч. Никогда в жизни я не видел такого ни у бургундских наемников, ни у наших солдат, ни у швейцарцев или у генуэзских арбалетчиков. Вы его видели?

– Меч? Никогда.

– Потому что наверняка он вам его не показывал. Меч лежал, укрытый шкурами, подле колонны. Я наткнулся на него, когда мы выходили из подземелья. Нужно бы расспросить оружейников и кузнецов. Может, наведет он нас на след. Хорошо бы поговорить с человеком, который выковал такое странное оружие.

– Делай, что намерен, господин Вийон, – прохрипел палач. – А я буду делать, что должен. И молиться, чтобы Господь Бог тебя вдохновил. И чтоб избавил меня от бремени…

– И что же такого вы совершили, кум Петр? Какой грех на вашей совести? – выпалил поэт как из рушницы. – Может, Ру принимал в этом участие? Был свидетелем? Может, поэтому он теперь вас и преследует?

Глаза палача словно замерзли. А потом он захлебнулся кровавым кашлем, захрипел, упал на колени и затрясся. И кашлял, кашлял, кашлял, словно намеревался выплюнуть собственные легкие. Вийон присел подле него, подставил кубок с разведенным вином. Палач с трудом глотнул, захлебнулся, посинел.