Вийон не знал, спит он или бодрствует. Но холодный взгляд Ру заставил его вернуться в мир живых. А потом Петр ухватил его за плечо и потянул к палаческому столу.

На этот раз начали они с «испанского сапожка». Вийон бездумно, словно голем, оживленный магией, затягивал винты, следуя указаниям Петра. Без тени сочувствия вслушивался он во всхлипы Майо и смотрел на слезы, что вместе с кровью вытекали из-под зашитых век. Останавливал окаменевший взгляд на трясущемся от боли брюхе и дрожащих толстых подбородках торговца. Даже не зажмурился, когда дело дошло до растяжения, и у Майо с тихим треском вывернулись из суставов руки. Даже не вздохнул, когда по приказу палача намазал смолою и поджег смешное, крохотное мужское достоинство, скрытое в толстых складках свисающего пуза торговца.

И все это время сознание поэта мучалось двумя вопросами. Знает ли Ру обо всем? И обнаружил ли Майо нечто, что могло навести на след убийцы в маске бешеного пса? А если так, то как его спросить об этом? Как дать ему знак, – думал Вийон, – что я поблизости?

Не было у него никаких идей насчет того, как поступить. Сведения Майо, похищенного и удерживаемого соратниками Ру, были бесценны. И все же Вийон не был уверен, стоит ли так подставляться. Убийца в собачьей маске мог что-то подозревать, а жестокий спектакль, который перед ним разыгрывал мастер Петр и спасенный от петли поэт, мог оказаться просто проверкой, чтобы убедиться, действительно ли помощник палача такой сельский дурачок, каким выглядит.

Как он мог поговорить с истязаемым? У Майо были зашиты глаза – он не мог видеть Вийона. Был у него зашнурован и рот – он не мог говорить. На самом деле оставался еще слух, но поэт изображал дурачка, а потому не мог заговорить напрямую.

А хуже всего было то, что убийца в маске с песьей мордой поглядывал на все это сверху вниз и в немом триумфе!

Когда Петр приказал ему жестом помазать смолой и поджечь руки Майо, Вийон слегка наклонился к уху перекупщика. И тогда Ру дрогнул, повернул голову и внимательно вгляделся в помощника палача.

«Святая Богородица! – охнул про себя Вийон. – Он знает!»

Вийон старательно помазал пальцы и ладони жертвы. Мастер поджег их факелом, а истязаемый заскулил – жутко, ибо почти неслышно из-за зашитого рта. А когда Майо задрожал и замер, Абрревой подошел проверить, не умер ли он. Нащупав пульс, вздохнул с облегчением.

«Сейчас мы закончим с растяжением, – промелькнуло в голове Вийона, – а потом перейдем к страппадо… И когда он повиснет на веревке, то начнет умирать. Тогда Ру прикажет нам идти прочь… И все закончится!»