– Однако я милосерден и склонен подарить тебе жизнь. Знаешь, когда меня повесили, у меня было вдоволь времени на размышления. Явился предо мною святой Франциск, мой патрон, и сказал, что благословен человек, который терпит ближнего своего во всех прегрешениях того так же, как хотел бы, чтоб терпели и его самого. Тебе повезло, сукин ты сын. На этот раз ты выживешь, хотя, клянусь Вельзевулом, надлежало бы тебе захлебнуться в собственной крови.

Майо выдохнул с явным облегчением. И сразу на морду его выползла злобная ухмылочка.

– Не радуйся слишком рано, вонючка, – предостерег его Вийон. – Гласит Писание: блажен раб, отдающий все добро Господу Богу, потому что если кто что-нибудь удержал для себя, скрыл у себя серебро Господа Бога своего, то, что он думал иметь, отнимется у него.[130] Так и ты не будешь удерживать при себе своего знания, но по-христиански поделишься им со мною.

– Поделюсь! – горячо заверил его торговец. – Святая Троица мне свидетелем, что поделюсь.

– Значит, мешок конского навоза, узнаешь для меня три вещи.

– Да, да…

– Во-первых, не слыхал ли кто имени Ру. И не вербовал ли оный Ру, случайно, для себя помощников среди городских бандитов и нищих. Во-вторых, хотел бы я, чтобы ты выведал, не привозит ли кто порой в город связанных, с кляпом, людей, которые потом исчезают. А в-третьих и в последних, нет ли среди местного рыцарства или патрициев какого безумца или урода? Речь тут не о содомии с мальчиками, но о вырожденце среди купеческих – а может, и графских – сыновей, который горит неукротимой жаждой убийств, причинения страданий. Если появятся слушки, что кто-то такой есть неподалеку, я хочу знать, кто это, пусть бы это оказались всего лишь базарные сплетни!

– Сделаю это, – прохрипел торговец. – Расспрошу. Я… Что-то такое припоминается. Но… Через пару дней… Дай мне пару дней.

– Где встретимся?

– В корчме «Под гусем». За городским собором, в переулке… Буду ждать… в полдень.

– Договорились. А сейчас, – Вийон убрал чинкуэду от горла перекупщика, – я покажу тебе, насколько все это дело серьезно!

Одним движением он заткнул торговцу пасть, а чинкуэдой хлестнул сбоку от головы, отрезая кусочек уха. Майо зарычал, завизжал, захлебнулся.

– Погляди на это, – Вийон сунул ему под нос кровавый кусок его плоти, – и подумай о том, что Франсуа на этот раз нисколько не шутил! Ты выдал меня городской страже, когда я продавал тебе фарт с последнего грабежа, но на этот раз ты не сумеешь ускользнуть. Если обманешь меня, стражники и торговки станут находить куски твоего тела по всему Лангедоку. А самое веселое я оставлю напоследок – когда отрежу тебе голову!