Никто не обращал внимания на болтовню монаха. Ян из Дыдни и Жвикулис вводили женщин и коней в церковь, а когда все оказались внутри, литвин и Вийон затворили дверь, заложили ее железными засовами и запорами. Только теперь они вздохнули с облегчением. Ворота церкви были толстые и окованные железом. Немногочисленные окна напоминали бойницы, а толстые, в три локтя, стены без труда могли сопротивляться и ударам осадных таранов.

Жвикулис зажег факел, и красноватый отблеск медленно пополз вверх, выхватил из тьмы два ряда колонн, алтарь по восточной стороне абсиды и плоский, балочный потолок, покрытый черными пятнами от свечей и факелов.

– Жвикулис, введи коней в молельню. А вы все садитесь.

– Как это? – казалось, благочестивый отец-доминиканец только теперь понял, что имеет дело с беглецами из города. – Так вы не умерли? Вы не как те, что вернулись с процессией?

– На твое счастье, брат, – сказал Вийон, – мы последние, кто пережил судный день в Саарсбурге. Мы послали гонца в Германнштадт за подмогой. Надеюсь, при помощи святого Доминика мы ее дождемся в вашем обществе, в этой церкви. Молитесь за господина Марчина из Мышинца, чтобы жив-здоров добрался он до города и вернулся с подмогой.

– Подмога? – монах глубоко задумался над словами Вийона. – Зачем подмога? Сыне мой, нет уже для нас никакой надежды. Пришел Dies Irae, День Суда. Мертвые вышли из гробов и нападают на живых, исполнилось предсказание святого Иоанна и других пророков. Восстают люди из гробов, яко ангелы, и забирают живых. Мы не должны им сопротивляться, поскольку такова воля Божья – чтобы мы все купно попали в Царствие Небесное.

Жвикулис и Ян из Дыдни со скрипом отворили двери, ведущие в боковую молельню, ввели туда окровавленных и израненных коней, подковы громко стучали по камню пола.

– Да вы, похоже, сбрендили, отче. Какие ангелы? Какое воскрешение? Проклятие пало на жителей города из-за мерзейших чар и святотатственной магии. Но – поверь мне – превратились они не в ангелов или трубы Последнего суда, но лишь в скверных стриг и вампиров, как говорят поляки. И уверяю вас, пришли они в Саарсбург вовсе не для того, чтобы возвещать благую весть, но чтобы добраться до наших жоп, шкуры и свежей печенки.

– Ошибаешься, сыне, – ответил монах без гнева. – Все знаки на земле и в небесах указуют, что конец нашего мира пришелся не на год от Рождества Господня 1000, не на падение Иерусалима, не на времена, когда подверглись мы каре Господней, сиречь Черной смерти. Конец мира наступил нынче, в канун Всех Святых, Anno Domini 1452, поскольку в день сей восстали из гробов мертвые. Сын Человечий вскоре придет к нам, и все ангелы с Ним, и воссядет Он на престол в полной славе. И встанут пред Ним все народы, а Он отделит одних людей от других, как пастырь отделяет овец от козлищ. И отзовется к тем, что будут одесную: ступайте, благословенные Отца моего, примите во владение царство, вам предназначенное от истоков мира! Осанна, брате! Возрадуемся, сыне! Потому как еще нынче узрим мы ангелов и услышим трубы небесные.