– Во… жжи, – выдохнул, чувствуя, как обезумевший конь несет их по мостовой, а фургон трясется и подпрыгивает на выбоинах. – Дер… жите… На по… мощь…

Они не поняли. Стригон вцепился в него как репей в собачий хвост, придавил невыносимой тяжестью, опуская разверстые жадные зубы низко, к самому лицу поэта. Вийон знал, что случится с ним, если он допустит, чтоб массивные челюсти сомкнулись на его теле. Он не хотел повторять судьбу Юргена. Не собирался становиться еще одной каплей в море стригонов, безумствующих нынче в городе.

Кинжал в руке Менделя обрушился на спину стригона, погрузился в нее, а Вийон вскрикнул, когда острие навылет прошло сквозь тело мертвеца, сильно и больно воткнулось в грудь поэта, прибивая его к доскам.

– В голову! – взвыл он, чувствуя, что не справится со всем этим, что еще минута – и он падет, бездыханный, на дно повозки, а прощальный реквием на его похоронах сыграет паршивый стригон, да еще и на его собственных воровских кишках. – В башку бей!

Мендель оказался понятливым. Ткнул сверху кинжалом в седую голову проклятого, но, учитывая его проблемы с точностью попадания, это чуть не стоило Вийону правого глаза.

– Кинжал, дай кинжал! – простонал поэт и протянул руку.

На этот раз они поняли друг друга почти без слов. Вийон хлестнул врага по шее, добавил еще, перерезая жилы и артерии, в которых почти не было крови; потянул голову противника вверх, а иудей схватил стригона за руку. Аж постанывая от усилий, поэт встал на колени, схватил противника за кафтан на груди, перебросил через борт и послал туда, где находили конец его побратимы.

А потом метнулся щучкой, чтобы перехватить вожжи…

Слишком быстро! Сбил их и сбросил вниз. Ремни соскользнули на брусчатку за несущимся конем, мгновенно попали под колеса, запутались…

Напуганный конь вильнул в сторону, чувствуя рывок. Вийон заорал, женщины пискнули тонкими голосами, а Кершкорфф завыл и закрыл глаза руками. Разогнавшаяся телега ворвалась боком в мрачную пасть ворот, свернула наискось, давя мертвяков, вставших у нее на пути… А потом с лязгом зацепилась за створку. Вийон услышал треск – к чертям собачьим полетели спицы колеса, потом почувствовал, как повозка заваливается набок, а конь взвизгнул, притянутый к левой оглобле, споткнулся, чуть не упал…

Разбитое колесо сорвалось с оси, повозка накренилась набок, кто-то закричал, когда на землю посыпались свертки и пакеты, Вийон ухватился за правый борт, и тогда дышло треснуло, повозка наехала на камень, затряслась, высекая искры железной осью по булыжникам, а потом накренилась и перевернулась.