В середине лета я добрался до деревни под названием Речной-Дуб.

Полдень уже миновал, когда я подходил к общему дому. Рядом с конюшнями расположились сиенские солдаты, которые приглядывали за лошадьми своих офицеров. Инстинкт сразу подсказал мне, что лучше направиться в соседнюю деревню, но я решил, что едва ли эти люди узнают беглеца Руку-Ольху в юноше с двухмесячной бородой и в простой одежде. А вот если я уйду сейчас, то наверняка вызову их подозрения. Кроме того, у меня не было никаких гарантий, что я сумел бы найти другую деревню после наступления темноты. Я склонил голову в знак почтения – один из солдат проворчал что-то невнятное в ответ – и вошел в общий зал.

Внутри расположились две дюжины солдат, которые болтали между собой или потешались над певцами и слугами, скорее злобно, чем весело. Если не считать небольшой группы местных девушек, которые пели народные песни Найэна в сопровождении флейты и барабана, все женщины в зале были служанками, носили подносы с едой или наполняли чаши чаем или вином – что меня смутило после предыдущего общения с женщинами найэни.

Я не мог представить, чтобы моя бабушка, не говоря уже о Яростной-Волчице или Горящей-Собаке, сносили такие унижения.

Складывалось впечатление, что всюду, где появлялись сиенские солдаты, они приносили с собой презрительное отношение к женщинам, которое утверждалось при помощи меча. Немногие мужчины найэни, сидевшие около двери, пили только чай и по большей части помалкивали.

Я замер на пороге, ошеломленный видом кривоногого бородатого лекаря, который переходил от одного солдата к другому, проверял их ожоги и пульс. Казалось, Доктор Шо появился из моего детства и годы не оказали на него ни малейшего действия.

Я сел рядом с другими найэни и стал наблюдать за работой Доктора Шо. Он ставил диагнозы каждому пациенту с удивительной быстротой, наполнял бумажные пакетики сухими лекарственными растениями из своего сундучка – тот постарел гораздо заметнее, чем сам доктор, – и убирал в карман монеты, которые ему платили солдаты. Когда он закончил, я ожидал, что он останется посидеть с ними – ведь он был сиенцем, – но Доктор Шо собрал свой сундучок и направился к свободной скамье в конце стола. Одна из служанок принесла ему миску со свининой и рисом. Он ел, не поднимая головы.

Я пересел так, чтобы оказаться напротив него. Он посмотрел на меня с холодной враждебностью, а потом с некоторой неуверенностью.

– Чего ты хочешь? – резко спросил он.

Я показал ему руку.

– У меня рана. Я обещал матери, что покажу ее лекарю.