– Четвертая магия – она обычно первой добавляется к канону, но овладеть ею значительно сложнее, чем молниями или исцелением, но она также и самая полезная, – сказал Голос-Вестник.

Он встал между мной и столом, держа в руках маленький шелковый мешочек и нож.

Увидев нож, я перевел взгляд на свои руки. На месте татуировок говорящего-с-ветром появились зазубренные шрамы на правой руке, которая заканчивалась розовой сморщенной культей.

– Я ведь тебя предупреждал, верно? – сказал Вестник. – Такова судьба всех Рук, которые потерпели поражение.

– Почему ты нас не убил? – прохрипел я.

– Если бы я мог, Ольха, – сказал он и положил мешок на стол рядом с моей бабушкой. – Как я уже говорил, связывающая магия не просто удерживает тело. На самом деле она возникает из магии переноса. Она ослабляет волю и мешает связанному использовать магию, но дает связавшему беспрецедентное проникновение в его мысли и волю. Достаточно, чтобы отследить любую примитивную магию. Ты поймешь – ведь ты всегда был исключительно умным учеником, – что это способ, при помощи которого империя узнаёт магию покоренных стран. Ан-Забат ему не поддался, его маги оказались способны переносить пытки и были готовы умереть, чтобы не позволить империи овладеть их магией. Но, как тебе прекрасно известно… империя придумала уникальное решение.

– Ты хочешь получить мою магию, – сказал я, перестав сопротивляться. – Какую? Теперь у меня ее нет. Ты все отрезал.

– В созданной тобой буре были молнии, – сказал Голос-Вестник. – Я не глупец. Я срезал отметки твоих договоров, чтобы ты не имел доступа к легкому оружию, но я полагаю, что тебе по силам отдать то, что мне нужно.

– И чего ты хочешь?

Призрачная улыбка с легкой примесью гнева появилась на его губах. Он вытащил из рукава маленькую чашу, блеснувшую серебром в свете факела, и поставил ее на стол между нами.

– Вода, Ольха. Лучшая часть магии Ан-Забата. – Он хлопнул в ладоши и сделал знак тому, кто находился у меня за спиной. – Кстати, я совсем забыл о гостеприимстве! Хочешь чаю? Или чего-нибудь покрепче? К сожалению, я не привез с собой сливового вина, которое ты так любишь.

Солдат поставил поднос на стол, рядом с моей бабушкой.

Пар поднимался над чайником, но я не увидел чашек, только бутылку крепкого ликера из сорго, которое мы пили с Иволгой в тот вечер, когда началась наша дружба.

Я покачал головой и рассмеялся над абсурдностью его жеста и требований.

– Я много раз видел, как они извлекали воду из песка, но ан-забати не научили этому меня.

– О, я сомневаюсь, – сказал Вестник. – Возможно, они научили тебя молчанию. Но после того… как начнется извлечение, мы посмотрим, как долго удержится печать молчания на твоих губах.