Узор мира мчался мимо меня, ведь я обманывал смерть, одно из самых могучих явлений. Я знал, что узор должен отвергнуть жестокость Вестника, и понимал, что он примет доброту. В конце концов, мир должен измениться.

Так пусть он изменится к лучшему.

Когда меня наполнила свинцовая усталость, я улегся на стол. Я стиснул руку бабушки, устроился рядом с ней и обнял ее голову обрубком правой руки, и теперь слышал, как ее сердце начало биться все сильнее и увереннее.

Я чувствовал, что у меня закончились силы; медленное исцеление, убаюкивающее дыхание бабушки переместило меня в пространство между сном и явью, где я оказался в компании богов.

Они стояли вокруг стола. Некоторых – Атери и Толлу, с их каменными мордами и сиявшими глазами, – я уже видел раньше. Других знал по мифам – например, мужчина с волосами и бородой, похожими на небольшое облако, и глазами, подобными звездному свету, мог быть только Небесным-Отцом, персонажем множества поэм Ан-Забата.

Здесь собрались существа, похожие на живые горы в форме людей: лес вместо волос, глаза – пылающие водоемы.

Мужчины и женщины с головами животных. Существа, полностью состоявшие из крыльев, что раскрывались подобно лепесткам бесконечных фрактальных цветов. Были и другие – странные, чудесные и ужасные, – но я слишком устал, чтобы ощущать хоть что-то, кроме умиротворения.

– Он нарушил договор, – сказал Небесный-Отец, и его голос походил на ветер пустыни.

– Он был нашим до того, как стал принадлежать кому-то из вас, – сказала Атери.

Она запрыгнула на стол, и жар, пульсируя, изливался из ее пасти.

Женщина с головой лошади оттолкнула ее в сторону.

– Ты не можешь заявлять права на него, – сказала она Атери. – Он нарушил договор со всеми нами.

– Какой договор?

Окара в теле горного пса и паутиной шрамов на морде проскочил в двери и, запрыгнув на стол рядом с матерью, поочередно с вызовом посмотрел на остальных богов.

– Ты прекрасно знаешь, о каком договоре идет речь, – резко сказала Атери. – На самом деле о многих договорах.

– Где отметки, оставленные на его плоти? – спросил Окара.

Глаза богов искали шрам в форме ромба на моей ладони, на руке ниже локтей и на розовой культе правой руки.

– Он один из древних, – сказал Небесный-Отец.

– Да, из древних, – но он не присутствовал во время заключения договора, – парировал Окара. – И на нем нет меток. Таким образом, он свободен творить любую магию.

Атери оскалила зубы.