Лаэрт фыркает, звук выходит влажный, сочный.

– В моем возрасте? Нет, спасибо. Просто вскрою вены, если решу, что меня ждет медленная смерть.

– Если ты уверен.

– Конечно, уверен! Думаешь, я дурак? Итак, теперь к маневру. Ты когда-нибудь участвовал в чепухе вроде битвы один на один там, под Троей? Неплохо подойдет, чтобы отвлечь внимание остальных геро-о-ев?

Лаэрт издевательски растягивает слово «героев». Он многих встречал: плавал на «Арго» с целой кучей таких. Тогда он был о них невысокого мнения. С тех пор оно стало только хуже.

– Я сражался за доспехи Ахиллеса после его гибели, – вспоминает Одиссей. – Но то была, скорее, битва умов. С Аяксом.

– Не тот ли это парень, что порешил отару овец, а затем и себя?

– Именно он.

– Вряд ли сейчас мы столкнулись с таким воплощением тактического гения.

Одиссей вздыхает:

– Пойду поговорю с женой.

Одиссей разговаривает с женой.

Пенелопа произносит:

– Да, думаю, я согласна с предложением твоего отца. Я, Анаит, Телемах…

Телемах перебивает:

– Я никуда не пойду.

Пенелопа пытается объяснить:

– Телемах, это…