Ее голос – едва ли имеет значение, что именно она говорит, – лишь ухудшает положение.

– Я остаюсь здесь! Я не побегу как какой-то… какой-то трусливый пес.

– Ты должен жить, чтобы отомстить за меня и за своего деда. – Одиссей провозглашает истины, незыблемые, как горы, и нужные, как дыхание. – Ты не сможешь сделать этого, если погибнешь. Трое или четверо из женщин отлично знают лес. Вы ускользнете с ними перед рассветом и…

– Я не оставлю тебя и дедушку умирать!

– Ты ничем нам не поможешь, если сам погибнешь!

Одиссей никогда не кричит, разве что будучи околдованным чарующими голосами сирен. Он известен своим сдержанным характером и безграничным терпением. Но сегодня он как никогда близок к смерти и снова – снова – вынужден терпеть тупоголовых глупцов, из-за которых под угрозой оказываются даже те скромные планы, что у него есть. Он привык к тому, что этого стоит ожидать от обычных итакийских вояк, как, впрочем, и от типичных греческих царей. Но совершенно невыносимо сталкиваться с подобным в собственной семье.

– Я пойду в любом случае, – Пенелопа высказывается коротко и по сути. – Если ты погибнешь, мне нужно будет убедиться, что судьбу этих островов будет решать Орест. Конечно, он молодой правитель и не успел ничем отличиться, но он не поставит кого-нибудь совсем дикого править от своего имени. С учетом ситуации «не совсем дикий» кажется единственным, на что стоит рассчитывать. Я лучше возьму Автоною, – добавляет она. – Возможно, они не тронут жрицу Артемиды, но точно надругаются над моей служанкой, как и над любой другой женщиной, которую возьмут живьем. Я знаю, что долго вам ворота не удержать, но прошу помнить об этом во время сражения.

Пенелопа повела своих женщин на смерть. Теперь ей это точно известно. И думать об этом невозможно. Это слишком больно, и ей никогда не простить себя.

Эос, Меланта, Мелитта, Семела, Приена…

Она гадает, ради чего это все, и не может найти ответа.

– До этого не дойдет. Отец, скажи им, что до этого не дойдет, – выпаливает Телемах.

– Да, тебе стоит взять Автоною, – соглашается Одиссей. – А я утром выйду в поле и сдамся Полибию с Эвпейтом при условии, что всех женщин отпустят.

– Что? Отец, ты не можешь, это будет…

– Думаешь, тебе удастся их убедить… – спрашивает Пенелопа.

– Можно попробовать. Тем, кто выживет, придется на какое-то время покинуть Итаку и найти приют в другом месте, и я бы не рассчитывал, что страх перед Артемидой защитит ее храм, как только у Эвпейта с Полибием появится время все обдумать. Естественно, они убьют моего отца и сына…