Микенцы пришли.

С черными, как у матери, волосами и белой, как лунный свет, кожей, Электра поражает изяществом, даже миниатюрностью, а ее нежные пальцы и тонкие запястья, кажется, сломаются, стоит сжать покрепче. Не сломаются. Она не носит меч, хотя иногда у нее возникает искушение надеть его: просто чтобы понять, каково это. Для подобных вещей у нее есть брат, и ей не надо рядиться в мужские одежды, чтобы узнать, что такое власть.

Наездники осаживают коней шагах в пятидесяти от выстроенных рядами людей Гайоса.

Бой барабана стихает.

Острый конец древка, на котором плещется знамя с ликом Агамемнона, воткнули в землю, чтобы тот мог наблюдать за всем сверху.

Электра ждет, не слезая с коня, Пенелопа рядом с ней, мудрейшие из итакийцев за ее спиной. Она никуда не торопится. Смотрит, как ее воины расходятся веером, в две шеренги, образуя дугу, грозящую сойтись на войске Гайоса и разгромить его. И лишь после этого, едва заметно кивнув своим спутникам, она спешивается. Передает поводья своего коня воину, облаченному в алый плащ, быстро проверяет, не покосилась ли диадема на голове, разглаживает подол платья и протягивает руку Пенелопе, когда царица Итаки спускается на землю.

Пенелопа принимает предложенную руку.

Подобную картину теплой сестринской привязанности стоило бы изобразить на боку какой-нибудь амфоры. Две чистые, неиспорченные девы, вероятно отправляющиеся собирать фрукты или разливать сладкое вино, идут рядом в полном согласии.

А следом за ними с той же скоростью движутся две сотни воинов, чьи копья и щиты образуют за спинами дам сверкающий утес.

Они не выдвигают требований, не предупреждают, не испускают боевых кличей и даже не морщатся, увидев потрепанных мужчин, выстроившихся перед ними. Просто идут к рядам воинов Гайоса, словно тех нет, и, сказать по правде, их все равно что нет.

Гайос командует своим людям разойтись за мгновение до того, как они сами сломают строй и побегут, не дожидаясь приказа. Лучше уж, решает он, отдать приказ о сдаче по доброй воле, чем вынужденно сдаться, поскольку твои воины побросали оружие.

– Почетный караул! – удается даже рявкнуть ему в момент внезапного прилива уверенности.

Его голос разносится над полем, и на лице Электры мелькает едва заметный отблеск улыбки. Его люди торопливо выстраиваются в две шеренги позади Полибия с Эвпейтом, изображают на лицах нечто вроде почтения, безоговорочно оставив мечи в ножнах. Единственный просчет в этом великолепном по сути маневре: он открывает то, что мгновение назад пряталось за телами воинов, – царя Итаки, связанного, стоящего на коленях.