– Повернуться к дороге, – командует в ответ Гайос и, видя, что никто не торопится исполнять, добавляет: – Быстро!
Его люди разворачиваются, в то время как Одиссей ерзает в грязи, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь за частоколом ног.
Бьет барабан, и звук приближается. На ферме Лаэрта Телемах успел подняться на ноги и стоит, вытащив меч. Даже Лаэрт снова высунул нос из дома, поскольку любопытство победило привычку двигаться как можно меньше.
Гул барабана разносится над взрытой, опустошенной землей, а за ним следуют и другие звуки: топот ног по сухой земле, звяканье металла, фырканье коней, голоса, одинокий зов рога.
Пыль появляется раньше людей; серая, сухая, она поднимается столбом над теми, кто сотрясает землю, заставляет содрогаться небеса. Пара солдат, отправленных следить за дорогой, возвращаются бегом, пламенея лицами, и что-то яростно шепчут Гайосу на ухо. Ветеран вздрагивает, но не теряется, тут же приказав:
– Замерли! Мечи не обнажать!
Когда над краем холма, с которого лениво стекает дорога, возносится прямоугольное знамя, его блеск на мгновение ослепляет. Золотой круг, вышитый крашеным конским волосом. На нем изображение лица с задумчивой улыбкой и чуть вытянутыми глазами, впечатляющие уши торчат по бокам круга, на котором оно изображено. В нем нет ни малейшего сходства с тем, о чьем присутствии оно должно оповещать, но, поскольку он уже мертв, вряд ли эта непохожесть имеет значение. Первым его узнает Гайос, а следом и те, с кем вместе он воевал под Троей.
Это лицо Агамемнона, выгравированное на золоте; изображение поднято ввысь воином в шлеме с гребнем и сверкающей броне, на которую, похоже, не осмеливается опуститься дорожная пыль. Далее следует колонна солдат, идущих по три в ряд, под звуки костяного рога и барабана из бычьей кожи, а над сверкающей поверхностью колонны возвышаются фигуры шестерых всадников, едущих на статных конях.
Четверо из шести держатся позади двух других, и мы можем перечислить их: старый Медон, ворчливый Эгиптий, горделивый Пейсенор и мудрая Урания. На каждом лучшие одежды, о чем весьма пожалеют их служанки, на которых ляжет обязанность очистить следы, оставшиеся после марша по холмам Итаки.
Две фигуры, едущие впереди, одеты с еще большей роскошью. Наряд Пенелопы позаимствован в одном из сундуков Урании, оттого немного широк в горловине и короток по подолу – но пока сойдет и так. Едущая рядом с ней на черном как ночь жеребце спутница компенсирует недостаток роскоши платья обилием золота и серебра, сверкающего на ее пальцах, запястьях, шее и голове. Ее диадема не отличается особой изысканностью, но для Итаки и она величественнее всех украшений самой знатной женщины. Барабан стучит, рог поет: едет Электра, дочь Агамемнона, дочь Клитемнестры, сестра Ореста; за ней марширует две сотни воинов, а рядом с ней царица Итаки.