– Най, – рассмеялся Каззетта. – Она выйдет замуж за парла.

– Не выйдет. Она любит меня.

– Она так сказала?

Она ничего такого не говорила, но мне не казалось преувеличением обратное.

– Конечно, сказала.

Каззетта погрозил мне пальцем:

– Не говорите, что у меня штаны на голове, и я не скажу, что у вас рубашка на заднице.

Удивительно, как ему удавалось каждый раз меня прочитывать. Неужели я был таким чьяро? Таким простым?

– Если вы так уверены в своих чувствах и в ее чувствах, зачем сопротивляться этому путешествию? – спросил Каззетта. – Через несколько недель мы вернемся в Палаццо Регулаи, парл не женится на Челии, и вы с ней сможете продолжить ваш дразнящий танец. Если думаете, что ваша любовь крепка, как гранит, чиста, как мрамор, и страстна, как рубин, то почему не исполнить желание отца? – Он посмотрел на меня. – Конечно, ваша связь с Челией не настолько слаба, что не выдержит и нескольких недель разлуки.

– Она не слаба.

– Это хорошо. Потому что если нескольких недель разлуки окажется достаточно, чтобы сломать вас, значит это слабая любовь.

– Наша любовь не слабая.

– Быть может, вы просто запутались. Челию трудно читать. Быть может, вы ошиблись в ее намерениях на ваш счет.

– Замолчите.

Фаты свидетельницы, я устал от его насмешек. Более того, мне не нравилось, что он обнаружил мою главную слабость. Место, на которое можно было давить, словно вгонять кинжал из-под мышки прямо в сердце, в обход нагрудника. Каззетта умел давить. Да пожрет Скуро его глаза, он умел допрашивать.

Я думал, что уверен в Челии, но он ловко устроил так, что мы не смогли попрощаться. Как она это восприняла? Сочла ли меня ветреным? Хотел бы я, чтобы мы успели обменяться обязательствами. Она бы теперь знала, что моя страсть к ней непоколебима. Но как насчет ее страсти ко мне? В то мгновение в коридоре, когда наши руки сплелись, сердца бились в унисон, а губы почти сомкнулись, мы словно делили одно дыхание на двоих. Тогда я чувствовал, что знаю ее, что читаю ее душу так же ясно, как читал душу дракона. Она желала меня. Дверь в ее сердце была открыта. Мы были единым целым.

А потом она стала холодной, игнорировала меня. Пока я не отчаялся, после чего она вновь разбудила во мне надежду. Был ли я для нее игрушкой? Видит Скуро, возможно, она кошка, а я мышь. И стоило оказаться под ее лапой, как она теряла ко мне интерес, а стоило отбежать в сторону, как она кидалась на меня…

Най. Она была искренней. Мы были искренни друг с другом. Но конечно же, Каззетта надавил на больное место, и меня это возмутило. Я решил хорошенько стукнуть его по голове, когда мне наконец представится такая возможность.