Это лучше всего описывало мои впечатления от прошедшего дня. Внезапно я поверил – всем сердцем поверил, – что в мире есть больные места. Торре-Амо называют вместилищем упадка и разврата, Джеваццоа – мести и кровопролития, Парди – тепла и гостеприимства, Наволу – интриг.

Но Мераи… Здесь знают о своих язвах, однако не желают их исцелять, а желают язвить других. Что архиномо, контролировавший какую-то улицу, что парл, проверявший меня, – все они хотели унижать и доминировать. Все события этого дня были распланированы, чтобы давить и испытывать, чтобы посмотреть, не сломаюсь ли я.

Лишь та девушка вела себя иначе.

– Что за особа сидела рядом со мной?

– Сиа Аллессана Д’Евангелина дю Тессе.

– Она показалась мне не такой, как все.

– Спутница графини Улейн. Ее прислали ко двору парла в надежде на выгодное замужество.

– Почему ее посадили рядом со мной?

– Она не слишком родовита и богата. А значит, полезная пешка. – Каззетта пожал плечами. – Скорее всего, Делламон закинул леску – хочет посмотреть, клюнете ли вы на приманку. Девица хороша собой, верно?

– Да, – признал я.

– Значит, это наживка.

Я задумался, так ли это. И задумался, знает ли она сама.

– Она выглядит наивной.

– Может, так и есть, – кивнул Каззетта. – Но у ее семьи нет могущественных союзников, а потому Аллессана окажется во власти Делламона, если тот решит ею воспользоваться.

– Не парла?

Каззетта вновь смерил меня укоряющим взглядом:

– Вам показалось, что парл способен быть главным?

– Нет, – признал я. – Он слишком прост. Слишком прямолинеен.

– Верно.

– Вы же не думаете, что Челия заслуживает такой партии.