– Позаботься о Нацу-сан.

И прыгнул – легко, как тогда на мосту, а потом схватил Авано, лежащую у подножья каменных ворот, за ногу и вытащил ее под дождь.

Хайо похлопала Нацуами по руке:

– Можешь открыть глаза.

– Не уверен, что хочу, – сказал он, прислушиваясь к доносившемуся сквозь шум дождя рычанию вперемешку с влажными звуками борьбы и чего-то рвущегося. Но сначала он открыл один глаз, потом второй и увидел, что стоит вместе с Хайо в разбитом створе ворот храма, на первой ступеньке.

– Это наш шанс, – сказала Хайо, всматриваясь в скользкую от дождя каменную лестницу, ведущую в пещеру. – Ты со мной?

– Ты знаешь, что внутри?

– Догадываюсь.

– Я тоже. – Они приросли к ступеньке, на которой стояли, словно к их лодыжкам присосался соленый прилив у подножья скалы. – Ты бы пошла туда одна?

– Нет, – сдавленно призналась Хайо. – А ты?

– Нет, ни за что. – Нацуами перепрыгнул на следующий камень и протянул руку. – Но я с тобой. И мы пойдем вместе – туда, куда не пошли бы поодиночке.

Хайо прыгнула за ним. Он поймал ее пальцы, и едва они прошли арку ворот, как вокруг начали собираться крабы.

Бледные, мелкие, с виду мягкие, словно их панцири еще не успели отвердеть; некоторые из них как будто смотрели красными человеческими глазами, появляющимися из пузырьков на хитиновой голове. Они кружили вокруг камня, собираясь в кучу, которая затем вытянулась в шаткий столб, отдаленно напоминающий согбенную человеческую фигуру.

– Хайо Хакай, – сказала Волноходец каким-то далеким сдавленным голосом. — Уходи.

– Не могу.

– Авано молилась о твоей смерти. – Волноходца окутывало невезение, призрачными фигурами деформируя и видоизменяя пространство вокруг него, собираясь стенами, мотками проволоки. — Она не должна была пострадать.