– Что будет с тобой, если хитоденаши попадет в руки Нацуами?

Божественная часть полностью поглотит человеческую.

И он наконец избавится от никчемного человеческого сердца.

– Не надо себя так унижать.

Унижать?

– Оно не никчемное. В любом случае я уже здесь. – Хайо попыталась оглядеть его целиком, те части Нацуами, которые были отделены от него, и подумала: ведь это тоже он. Каждый бог двулик. Эн может связать и причинить боль, но также может поймать и спасти. — Я помогу тебе, но ты должен отпустить Токифуйю. В мире происходят такие вещи, для которых мне нужна его помощь.

Зубы сжались. Разжались. Схватили.

Вдох.

Я помогу, если хочешь.

* * *

Вода ревела. Камни обдирали кожу. Все тело то жгло, то сводило, время шло лишь вдох за вдохом.

Потом она увидела рукав, закрывающий ее голову от камней, колючего мусора, омывающей ее божественной ярости и боли, потом почувствовала вдавившийся в спину столб, а потом постепенно пришла тишина.

Вода плескалась у шеи Хайо. Послышалось далекое эхо бьющейся о стену волны. Она находилась в гроте – высоком, с глубокими углами. Попытка Волноходца смыть ее и Нацуами привела их обоих прямо в потайную пещеру.

Кажется, удача была все еще не на стороне Волноходца.

Затылок, которым Хайо ударилась о столб, ныл, но основной удар пришелся на плечи. Она села. Нос и рот наполнились вкусом и запахом морской воды и крови.

– Нацуами? – прошептала Хайо. Контур его лежащего рядом тела был обведен карминовым сиянием божественной крови. Он поднял голову, на виске обнаружилась рана – кровь из нее заливала щеки, укрывая лицо рваной маской с темными провалами глаз и рта. – Очень больно?

К ней протянулась окровавленная рука, вцепилась, подтаскивая Хайо поближе. Рука коснулась лица, палец провел по правой щеке, потом по левой. Он окрасил ее своей кровью и теперь мог видеть.