Издание либретто новой пьесы син-кагура приурочили к фестивалю Великих Ритуалов очищения. На лиловой обложке были изображены фигуры братьев Кога – белые, словно подсвеченные луной. История немного видоизменилась с тех пор, как Коусиро впервые показал ее в Син-Кагурадза. Теперь братья целый год проводили на Оногоро – остров в пьесе назывался иначе, но был полностью узнаваем, – наслаждаясь сменой времен года, приходом и уходом дождей, цветением и уборкой риса, встречаясь с рыбаками, виноделами синшу, смотрителями храмов, богами, игроками в сёги, студентами и танцорами, пока не появлялся призрак их отца и не напоминал о мести.

На самом деле это была хоррор-пьеса. Все двенадцать сцен посвящались чему-то хорошо знакомому на Оногоро, а в конце каждой появлялся отец братьев – сияющей тенью за их спинами.

Автор пьесы «История братьев Кога: призрак двенадцати лун» остался анонимным.

– Дзун и Коусиро могут гордиться Нацу-сан, – сказал Мансаку, пролистывая буклет. – И он еще боялся, что не успеет закончить!

– Прошу прощения, милые, – обратился к ним кто-то из-за спины. – Вы не уделите мне минутку? Весь день на ногах, помогите найти местечко, чтобы присесть.

Старушка была чуть ли не вдвое ниже Хайо – согбенная, с зачесанными назад седыми волосами. На ней было гранитно-серое трикотажное хитоэ, а хаори украшал рисунок в виде черепахового панциря.

Хайо подставила локоть. То же самое, улыбнувшись, сделал Мансаку, и пожилая дама одарила его ответной улыбкой:

– Надо же, по конфетке в каждой руке! В моем-то возрасте! Спасибо вам.

Они двинулись прочь от площади.

– Люблю хорошие фестивали, – сказала старушка. – И шум. И эмоции. Отличная встряска чувств. Очень мне нравится, особенно после катаклизмов. Мне кажется, что после катаклизмов и бурь они буквально необходимы, согласитесь.

– Я всегда рад пофестивалить! – радостно отозвался Мансаку.

– Нынешний как раз вовремя, – согласилась дама, одобрительно кивая. Потом обернулась к Хайо: – Ты знаешь историю Накихиме, милочка?

Хайо ответила:

– Говорят, она связала богов с земным слоем, сообщив людям их духовные имена.

– Правильно. А еще она наложила на богов проклятие, из-за которого они зависят от милости удачи. И от эн. И от судьбы. А значит, являются частью этого мира. – Старушка медленно кивнула. – Получается, она была своего рода адотворцем. По крайней мере, для нас, небожителей.

Хайо улыбнулась:

– Полагаю, все началось с врат в Главном терминале, божественная госпожа?

– Хайо и Мансаку Хакай, – сказала богиня, встречавшая их за стойкой терминала, и глаза ее засияли. – Адотворцы, которые ищут хитоденаши на Оногоро. Я с большим интересом наблюдала за вами. Мне понравилось. Как вам Нацуами? Он страшно нас всех беспокоит, но для юного бога это совершенно нормально. Ну или кто он там.