– В целом да. Конечно, очень много событий и людей вокруг, но при этом…

– При этом много событий и людей вокруг.

– Ну да. – Хайо оглядела стены. По всей обрешетке были приклеены, пришпилены и засунуты в щели бумажечки с посланиями. Столько людей кого-то искали, полагаясь на удачу и саму судьбу. – Ты не собираешься выйти наружу?

– Эн со мной все еще опасна. Там слишком много народу, я не хочу подвергать их риску. – Во взгляде Нацуами сквозила тоска. – Хотя к Часу Быка толпа поредеет.

– Час проклятий, – сухо отозвалась Хайо.

Он улыбнулся:

– В самый раз для нас?

– И для призрачных огоньков, наверное. Да, я буду с тобой. – Хайо полагала, что на ночь фестивальные мероприятия и лавочки закроются, но это в целом не имело значения. – В час проклятий и призраков.

– А что за призрак у тебя за спиной, Хайо? – спросил Нацуами после паузы. – Демон, который разрушил твой дом?

За окном хижины, как за стеклом аквариума, сновали жители Оногоро.

У Хайо сдавило горло. Она вцепилась в собственные рукава, сжала их, силясь проглотить этот ком, но тщетно – он застрял и не поддавался.

Нацуами коснулся ее руки – той, которой она хватала Коусиро за шипастый язык уже отработанным на другом демоне жестом.

– Что-то гнетет тебя, – сказал он. – Я все гадаю, что именно. То ли бремя адотворческого долга, то ли невезение, которое ты видишь, то ли память о твоих односельчанах, погибших из-за хитоденаши. Хотелось бы мне знать имя твоего призрака, Хайо. Позволь мне увидеть его.

Ритуалы Великого очищения представляли собой череду хороших дней. Все метки, которые погодными катаклизмами обрушивались на Оногоро, сгорали, и тяжелые их следы поднимались в воздух, подобно дыму. От оранжерейных зеркал отражались чистые серебристые солнечные лучи, а звуки ремонтных работ на побитых штормом мостах и тротуарах смешивались с мелодиями колокольцев и флейт.

Хайо спросила, обращаясь отчасти и к самой себе:

– Какая в этом польза?

– Не знаю, – ответил Нацуами. – Можем вместе выяснить.

Хайо в целом помнила, что кое-каких проявлений Нацуами стоило бы побаиваться. Что в глубине его тени живет неутолимый голод, которому нельзя доверять и который будет манипулировать ею, чтобы выбраться из своего мира между снами. По сравнению с ним ее собственные призраки казались не такими уж опасными.

– Подожди минутку. – Она отыскала в рукаве талисман приватности, активировала его кровью из растрескавшихся губ и прилепила над дверью. Потом вернулась на скамейку, где сидел Нацуами. – Я не могу наложить на тебя заклятие молчания.

– Я и не собирался никому рассказывать, – в полумраке он чуть улыбнулся уголком губ. – Хорошо, если и у меня будут какие-то секреты от Токи.