– Да, – кивнул тот.

– И ты надеялся, безумец, что у тебя получится прокрасться сквозь полный караула город и поднять себя одной рукой на высоту более восьми васо? – советник искренне удивился.

– А вы оставили мне другой выбор?

Илла громко вздохнул, почесав под шапероном рябую голову. Уложив свой подбородок на сцепленные в ветвях трости пальцы, он некоторое время размышлял, то посматривая на грязного, оборванного раба в углу, то поворачивая голову к глухой стене и теряясь в каких-то мысленных далях.

– Ты уже один раз приносил клятву верности, которую изначально собирался нарушить… – через некоторое время произнес он. – Мое доверие к тебе подорвано, а я не выношу вероломства, раб. Но пусть тогда будет так… Я дам тебе другую работу и приму от тебя еще одну клятву, по которой ты будешь честно служить мне, пока я не покину этот мир и моя душа не отправится к Гаару. Но запомни. Если ты думаешь, что я буду все прощать и мои слова пусты, потому что в тебе течет моя кровь, ты глубоко заблуждаешься. Испытай мое терпение еще раз, раб… – Илла Ралмантон поднял к потолку тощий и опутанный огромным перстнем с рубином палец, – и я не посмотрю ни на какие заслуги, забуду, кто ты есть, и отправлю тебя в подвалы вслед за Вицеллием.

Юлиан нахмурился.

– И как долго я буду служить вам?

– Целители отвели мне срок жизни в пятнадцать – двадцать лет, – раздался спокойный ответ. – После моей смерти ты покинешь Элегиар очень обеспеченным вампиром, получив большое наследство, которое я на тебя выпишу. Если, конечно, не решишь ускорить мою смерть своим вмешательством… или невмешательством… В таком случае твоей участи я не завидую.

Однако Юлиан не отвечал. По-хорошему ему стоило бы без лишних размышлений сразу же согласиться. И действительно, он уже готов был это сделать, но его внутренняя честь, не признающая пустые клятвы, ненадолго остановила его. Оттого он продолжал лишь глядеть исподлобья, пока не процедил сквозь губы, точно выплюнул:

– Я благодарен вам за шанс. И искренне клянусь служить вам до самой вашей смерти.

– Вот и проверим, насколько ты пропитался ядом от этой старой гадюки. Латхус! – Илла уже полулежал на диване, изможденный трудным днем. Его больная плоть требовала отдыха. – Отведи раба в барак. А ты… – он зловеще взглянул на стоящего в углу невольника, – не смей никому рассказывать, кто ты…

– И не собирался, – отозвался Юлиан.

Илла Ралмантон принял сказанное на свой счет и, уязвленный, прищурился. Жестом он остановил уже открывающего дверь телохранителя.

– Тогда зачем ты сообщил о яде, если не веришь, что я твой отец? – Илла внимательно посмотрел на молодого северянина, который своим ростом, синими глазами и блестящими волосами цвета вороного крыла никак не мог быть сыном его врага.