– Нет, не поделился…

– Но ты же только что рассказал нам об этом.

– Рассказал, но от меня его рьяно оберегали. Я вам уже говорил, что ингредиенты всегда заказывались втайне. Саму же белую розу отец всегда готовил один в лаборатории. И меня не подпускали даже к двери. Могу лишь сказать, что он использовал перегонку из какого-то, вероятно, животного сырья, потому что пахло гнильем, – спокойно развел руками Юлиан. – Однако я принимаю… принимал ее более двадцати лет, поэтому при встрече с этим растением или животным, испытав его действие на себе, смогу узнать белую розу.

– Тебя поили белой розой?! – Илла не мог поверить услышанному.

Юлиан кивнул.

– И как ты выжил?

Вампир поведал, что ему давали маленькую дозу, на кончике ногтя.

– Хозяин! – обратился веномансер к задумчивому советнику. – В доме, где жил Алый Змей, могли остаться записи, его исследовательские труды! В Ученом приюте даже малейший намек на разгадку этой… белой розы примут как божественную весть!

– Нет, Дигоро, мысль хоть и верна, но пуста. Вицеллий не собирался возвращаться, поэтому взял с собой все. Он намеревался участвовать в заговоре против нашего короля, поэтому передал свои исследования за Дюльмелией в чужие руки. Таковы были его слова. И они были правдивыми под действием пыток.

От такой новости Дигоро, кажется, сделалось дурно. Шутка ли, что самый смертоносный яд попал кому-то в руки? В свою очередь, Юлиан по сказанному сообразил, что его учитель каким-то образом смог вложить в голову всем вокруг, что был замешан в покушениях на королей. К тому же никаких таких трудов с записанными секретами не существовало и в помине… Алый Змей был слишком скрытен и надежно хранил секрет только в одном месте – в своей памяти. Да и во время путешествия он ни разу не покидал спутников, так что возможности что-либо передать у него не было.

– А кому он продал свои труды? – спросил Юлиан.

– Тебе не давали голоса! Знай свое место! – отрезал Илла, а затем взглянул на веномансера. – Дигоро, этот раб теперь будет исполнять обязанности второго веномансера. Присмотри за ним.

Внутри Юлиана затеплилась надежда на побег, и он, склонив голову, по приказу стражника отошел в угол. Илла Ралмантон тут же позабыл о нем, как и обо всех окружающих, и продолжил слушать музыку. Но стоило ему прикрыть глаза и откинуть голову на спинку, как всем почудилось, что на диване сидит мертвый скелет, одетый в тяжелое бремя парчовых тканей и драгоценных металлов, и держит в скрюченных пальцах томик поэзии.

* * *

Когда луна взошла над зимним Элегиаром и город забылся сном, укрытый ночью, Илла наконец поднялся в свою спальню. Только тогда к рабу подошли и позвали за собой. Его отвели к баням, где он как следует обмылся в чаше с холодной водой, переоделся в чистое и оставил замотанной грязной тряпкой лишь отрубленную руку. По пути в особняк он последний раз обернулся на сад. И чуть погодя ему показали на дверь, за которой вмиг прекратились шепчущие разговоры.