– Нор’Алтел пал! Король Гайза мертв!

– Ура Элейгии! – подхватили в кварталах.

– Да восславится Нор’Мастри! – прокричали мастрийцы.

– Да будет велик Владыка владык, который сядет на трон трех королевств! – произнесли все разом.

Новость птицей разлетелась по всему Элегиару. Она порхала на крыльях победы, мимо вскидывающих шапероны людей, мимо кричащих от счастья гвардейцев, мимо ремесленников, кожевников, цирюльников и многих других. Пока не залетела во дворец. Выглядывали из окон башни фрейлины и королева, качающая на руках своего любимого внука Элгориана. И вот уже придворные рассыпались горстью драгоценных камней, одетые во все самое лучшее. Они пошли, побежали, помчались, заспешили повсюду, и их слова передавались все дальше, чтобы долететь до ушей самого Иллы.

– Мы победили! Победили! – кричали они.

Илла Ралмантон спускался по лестнице, пока в его голове зрел план победы над судьбой. Занеся туфлю над очередной ступенькой, он вдруг услышал радостный возглас и устремил взор на вбежавшего в Древесный зал придворного.

– Победа!!! – вопил тот.

Вслепую стараясь нащупать ступеньку, Илла то ли ненароком оступился, то ли ненадолго забылся, – и нога его провалилась в пустоту. Растерявшись, он тут же посмотрел вниз, попытался удержаться, но мантия, его прекрасная длинная черная мантия, которая стоила невообразимого золота, сыграла с ним злую шутку. Запутавшись в ней второй ногой, Илла полетел с лестницы. Там он перекувыркнулся, приложился виском, отчего у него в глазах помутнело. Его шаперон, украшенный гагатами и жемчугами, размотался, а сам советник, продолжая кувыркаться, как шут на представлении, все падал и падал, пока не скатился к подножию лестницы. Платье его задралось, из носа хлынула кровь. Так он и лежал на полу, уткнувшись в него лицом, когда рядом упала его трость, а бесценный рубин в ней разбился, блеснув напоследок красным огоньком. Донесся болезненный стон, но все продолжали стоять, замерев. Затем этот стон, старческий и глухой, возрос до рыданий боли и заглушил собой все прочие перешептывания.

Никто не понял, как так произошло, что Илла Ралмантон, этот могущественный чиновник, которому целовали руки, один из богатейших аристократов, почитатель искусства, у чьих ног лежали все придворные, вдруг сам лег сейчас беспомощным тряпьем у подножия лестницы.

Когда оцепенение спало, все кинулись на помощь. Стонущего Иллу Ралмантона бережно положили в настеленные плащи господ. Затем его срочно понесли к лекарям. Это случилось шестого числа холонны. Ровно три года назад, ни днем раньше, ни днем позже, советник вымолил у короля дополнительные годы жизни. Знал бы он, чего ему будут стоить эти годы, которые он считал своей победой, то, возможно, проклял бы тот миг, когда решил поторговаться с джинном. Но сейчас он не мог даже попросить короля забрать обратно эти пять лет, что станут для него ужасающей тьмой беспомощности. Лицо Иллы было перекошено в уродливой гримасе боли, а он сам не понимал, где находится и что с ним произошло.