– Куда же ты собрался?

– Не знаю. Куда-нибудь к южным далеким морям, встречающимся с песчаными барханами…

– А как же белая роза?

– Ты до сих пор веришь, что мы разгадаем столь давний секрет нашего учителя?

– Уже давно не верю, – признался веномансер. – Мне прискорбно жаль, что все так вышло, Юлиан. Оскуриль желала тебе лишь добра… Но она неверно восприняла происходящее, посчитав, что тебе угрожает опасность. Она была совсем юной, несмышленой. Прошу, не вини ее… Что до твоего отъезда… Я все понимаю, поэтому сам прикажу оформить в канцелярии соответствующие приказы. – Тут он снял маску, отерев под ней пот. – К слову, на какое событие тебя пригласили, если не секрет?

– На охоту. Церемониймейстер собирается выехать к рощам подле пущи Праотцов, – глаза Юлиана блеснули.

Не заметив этого злого блеска, Дайрик сморщил рот в сторону, будто размышляя.

– Признаться, я не любитель охоты, – наконец сказал он своим ленивым блеклым голосом. – Грубое развлечение, свойственное неотесанным мужланам или пропахшим волчатиной царедворцам. Нам, ученым мужам, не должно в такое вмешиваться, потому что наше дело куда изощреннее и сложнее. Пока они охотятся на облезлую хитрую лису, мы загоняем цели куда более великие. Но я не хотел бы расставаться с тобой вот так, поэтому, если ты не против, я желаю составить тебе компанию…

Юлиану осталось лишь согласиться на предложение от того, кто будто бы желал достойно попрощаться. Чуть позже веномансеры расстались. Обдумав все произошедшее, Дайрик пришел к мнению, что на самом деле все сложилось гораздо лучше, чем казалось поначалу. Ведь ставший калекой Илла Ралмантон не успел предать, но успел вложить ему в руки все нужные нити интриг, которые он натянет уже сам. Больше никто не помешает ему владеть бессмертием единолично. И Дайрик видел в этом знак все той же судьбы!

* * *

У Гусааба Мудрого была безупречная репутация мудреца, лишенного всяких пороков. Его нельзя было ни в чем обвинить или сместить, так как за него стояла горой вся мастрийская знать. Его младшие родственники, включая Дзабанайю, Фаррина и Адро, занимали важные кресла. Гусааба нельзя было подкупить, потому что он мыслил иными категориями, отличными от златожорства. Его нельзя было убить – он не боялся смерти, поэтому тщательно подготовился к ней. Получись у посланных наемников заколоть старика – сработают пружины мести, отчего весь Элегиар узнает о сыне советника.

Впервые за много лет Юлиан повстречался с честным человеком… И тогда он понял, почему честь и благородство так яростно вырываются из всех детей в знатных семьях, почему в союзы вступают лишь подлецы. Ответ прост: с принципиальными людьми иметь скользкие дела, предполагающие обман, крайне сложно. Такие люди чрезвычайно неудобны, потому что честь для них куда важнее выгоды. Именно поэтому Юлиан и готовился отбыть из дворца, побежденный, но чувствующий, однако, к своему противнику уважение. Противник мог предать его природу огласке, но не сделал этого. Он лишь пожелал не допустить проникновения чужеродной силы во дворец. Правда, не был ли сам Гусааб здесь чужероден со своей честью?