Тогда Гусааб поблагодарил Юлиана от имени всего мастрийского народа.

– Вы поступили правильно, – говорил он, втайне все-таки жалея, что ему не удалось увидеть птицу. – Наш народ пламенно верит в Фойреса и надобность соблюдать чистоту как веры, так и души. Вера есть становой хребет, объединяющий народы… Но при всем почитании богов и стремлении к чистоте душ мы порой чрезмерно горячи в своих порывах, – он как будто извинялся. – Боюсь, Упавшая Звезда потому больше не вернулась к нам, что не так легко найти чистую верующую душу. Слишком много пороков и искушений… Король Элго. Наш король… Он был таким, но он, увы, был смертен.

В редкие свободные дни Юлиан навещал особняк, чтобы проверить, как заботятся об Илле Ралмантоне. Его теперь нянчили, как дитя. Дважды в день, утром и вечером, выносили в сад. Щуплого старика клали на переносную кушетку, и пару часов он лежал в саду, слушал птичьи трели, наслаждался дуновением ветра, укрытый в полутени деревьев. Затем его поили кровью через золотую трубочку, и он отдыхал в спальне с открытыми окнами, где ему читали книги и стихи, как он любил ранее. Так что можно сказать, что старик продолжал жить, пусть и не так бурно.

Проверяя отчеты, журналы по рабам, доходам и прочее, Юлиан часто встречался взглядом с Момо. Тот хоть и получил возможность посещать Мастеровой район, но, размечтавшись о путешествии, уже не мог сдержать своих порывов души. Он проводил дни в библиотеке, научившись читать у Хмурого, и запоем проглатывал истории о похождениях славного рыцаря Бофация, о победе над королевой гарпий, о том, как Харинф Повелитель Бурь обрушил на врагов огромную тучу, которую вел и собирал за собой от самого Элегиара. Эти истории вдохновляли его, подобно легендам, которые рассказывала ему когда-то Лея. Однако все прочитанное не удовлетворяло его воображения, а, наоборот, разжигало, побуждая вот-вот сорваться в путешествие. И чем больше читал Момо, тем угрюмее становился.

– Вы точно никуда не собираетесь? – топтался он на пороге.

– Нет, Момо… – с улыбкой отвечал вампир, чувствуя в юноше этот пылающий огонь. – Я не покидаю дворец больше чем на один день, раз в месяц.

– А в ближайшее время не засобираетесь?

– Я же сказал, учись слушать и слышать…

И Момо снова получал сочувствующий отказ. Когда его господин удалялся во дворец, чтобы облечь себя в тишину и спокойствие, мимик пребывал в растерянности.

«Столько денег… Мог бы красавиц сюда… Эх… Да весь свет объехали бы… Ну как так, что за дела, что за скука такая сидеть подле сопливого сосунка», – думал и негодовал он.