Снова клекот. Уголек шумно перелетел из гнезда на спину юноши, едва не завалив его, ловко оттолкнулся, чтобы не оцарапать когтями, которые были уже размером с перьевой нож, и запрыгал по полу. Момо чуть не упал. Он пролил часть воды из кружки, но ничего не ответил: в голове шумело, будто огрели сковородой. В отупении он уставился на лужу воды под ногами.

— Да пойду сейчас. Пойду. Пил я вчера…

Уголек мелодично присвистнул. В этом Момо почудился упрек.

— Ты ничего не понимаешь… Люди этим занимаются, чтобы развлечь себя. Вот такие вот мы. Еще и подраться любим, и поругаться. Неужели я мог упустить возможность получить все сразу? Хотя теперь так болит голова, что сил нет. В общем, это, Уголек, я скоро вернусь…

И Момо, шмыгнув носом, вернул кружку на полку и поковырялся в прохудившемся кошеле. Оттуда он достал монеты, чтобы прикупить птичьих тушек. Подросший Уголек стал питаться только мясом, а потому расходы на его содержание существенно возросли. С трудом натянув шерстяной шаперон, портной обмотал горло отрезом и накинул суконный плащ. Пока его качало из стороны в сторону, словно он стоял не в комнате, а посреди поля во время вьюги, феникс снова настойчиво клекотнул. Ему не ответили. Тогда обозленная и голодная птица боднула портного в сторону двери, и тот едва не споткнулся.

— Да знаю, знаю… Сейчас схожу! — с раздражением отозвался Момо, чувствуя, как раскалывается голова. — Монет и так нет. Этот кровосос обещал скоро явиться. Но его все нет и нет. Повесил на меня все!

Уголек подпрыгнул и больно стукнул крючкообразным клювом по бедру юноши, затем заскакал вокруг, негодующе показывая в сторону пустого мешка, пока вновь не заголосил, прерывисто, но звонко.

Момо поморщился:

— Неблагодарная птица. Вот я кормлю тебя, а ты… Ай-ай! Да ну что, Уголек, ну чего ты такой задиристый? Не гляди так зло. Все, иду я, иду. И не кричи. У меня голова раскалывается…

Портной вышел из комнатушки, звякнув ключами и схватившись за лоб.

Пока его не было, Уголек важно шагал по комнате, выкидывая вперед ноги с острыми когтями. Этими же когтями он стащил с крюка на стене рулон хлопковой материи и с удовольствием подрал его, предвосхищая, как будут ругаться. Потом он до конца выпотрошил набитый соломой матрац, раскидывая по всей комнате солому: то влево, то вправо. Немного швырнул на сундук. И чуточку в ведро с водой, чтобы посмотреть, как она интересно плавает. А потом, когда мешковина чехла матраца сдулась, Уголек заполз в него и спрятался, довольно курлыча, как порой любил прятаться в расщелинах гор, играя со своими братьями и сестрами. Однако, не найдя в этом полного удовольствия, он приступил к стачиванию клюва о ножки портновского стола. Птица с радостью ждала того момента, когда неразумный юноша облокотится об стол и с воплями рухнет вместе с ним на пол.