— Они вняли моим просьбам насчет проведения свадьбы, — довольно заметил он, поглаживая рубин в трости. — С их стороны были Дзабанайя, визирь и главный жрец, — пояснил он. — Ни король, ни его близкие придворные не смогли из-за войны покинуть Нор’Мастри, потому что на Узком тракте снова конфликт. А с нашей — жрецы Прафиала, королевская чета и охрана.

— И никаких помех?

Илла кивнул.

— Пока нет, — понизил он голос. — Мы усилили охрану, но будь начеку. Все блюда вынюхивай, но ненавязчиво, после Дигоро. Я не хочу проблем с животом.

— Понял. А новоявленные муж и жена будут присутствовать?

— Будут, но не так долго, как задумано. Выведут под щитами к аристократии и вскоре уведут обратно под охрану.

— Все просчитали, — задумчиво отозвался Юлиан.

Впрочем, его уже мало интересовало, увидит ли он новобрачных. Не интересовало его и то, как пройдет брачная ночь, которую все обсуждали с таким благоговением, будто все мироустройство зиждилось на этом моменте. Юлиан, полуприкрыв глаза, разглядывал красивые особняки по обе стороны от дороги. Он слушал шум улиц, дышал легким морозцем, сковавшим не привыкший к зиме Юг. Все следы оборвались. Кролдус мертв. Оставаться в Элегиаре дольше опасно.

— Все или не все — это мы узнаем, когда у нас в руках будет наследник трех королевств. Да не простой наследник, а мальчик. Магия магией, но ведь судьба может и пошутить, выдав из чрева девочек одну за другой, — усмехнулся Илла Ралмантон.

Затем он улыбнулся, уже теплее, и открыл было рот, собираясь что-то сказать. Рука его скользнула под расшитую золотом парчу и извлекла такой же золоченый документ, свернутый в трубочку.

— Впрочем… — шепнул Илла, поразмыслив. — Впрочем… Позже… Это нужно делать в иной обстановке, не здесь.

И свиток снова скрылся под мантией. Ну а Илла тоже принялся излишне сосредоточенно рассматривать окружающий пейзаж: аллею Праотцов, высокую стену с барельефами богов и сам дворец, — делая вид, что и не собирался он вовсе ничего говорить. Лицо его застыло в странной для него маске скромной нерешительности, будто он переживал.

Юлиан промолчал. Он понимал, что хотел сделать Илла. И про себя грустно усмехнулся, что все равно уйдет. Сегодня. После пира. Простившись с дворцом и его обитателями, с советником и прекрасной королевой Наурикой. Вздохнув, он откинулся на подушках и принялся разглядывать деревянный потолок, подбитый парчой. Холодный зимний ветер залетал под полог носилок, играл с шаперонами, краями накидок, колол лица.

Наконец дворец вырос, мелькнули его стены, и вот паланкин остановился у сияющих огнями светильников дверей. За распахнутыми створками высился древний страж здешних мест — черный платан. Сюда, к входу, уже съезжались гости с каждого уголка Элейгии, будь то провинции Апельсинового Сада, Полей Благодати, Аль’Маринна, Багровых лиманов или прибрежного Ор’Ташкайя, лежащего на берегу залива. В сумраке дворца переливались всеми цветами радуги парча, шелк и драгоценности. Переливались они подобно реке, искрящейся в бледном свете луны; только луной здесь были лампы, в которых метались волшебные сильфы.