После этого Филипп исступленно ринулся помогать сворачивать лагерь, пугая всех вокруг той злобой, что кипела в нем: и во взглядах, и в движениях. Любое промедление сейчас решит исход погони. Мариэльд не могла уехать далеко, а путей к Ноэлю, где графиню будет уже не достать, немного. И он обыщет их все!
Глава 27. Умирающий удав
Глава 27. Умирающий удав
Элегиар. Чуть позже
Старик Илла сидел на полу и тяжело дышал, в черной от копоти одежде, с обгоревшей головой. Перед ним лежал мертвый Латхус, а рядом со стражем такой же мертвый сотрапезник. В комнате царила темнота: сильфовский светильник, который рабы потирали единожды за ночь, уже потух, а окон в этой кладовой не водилось. Наступил ли рассвет? Сколько времени он сидит здесь, проваливаясь иногда в забытье?
В коридоре затопало множество ног. Трясясь от усталости, Илла с трудом встал на колени, попытался полностью подняться, но не нашел в себе сил даже для столь малого, потому что язвы его открылись, а из носа пошла толчками кровь. Но в комнату вошли не сподвижники Абесибо, разыскивающие беглецов. Нет, в комнату вошел Тамар, ведя за собой гвардию. Он тут же накинул на труп своего брата-наемника покрывало, не глядя на него, будто и не служил он с ним рядом всю жизнь. Из-за его спины показались Викрий и рабы.
Иллу бережно подняли, как куклу, и уложили на носилки. Из его груди доносились хрипы, а разум его был пьян и отравлен из-за дыма, которым он надышался в коридорах ратуши. Поэтому он молчал и даже не поинтересовался, жив ли король.
— Плох, очень плох, — говорил тревожно лекарь Викрий, и его голос каким-то эхом отдавался в больную голову Иллы.
Когда его уже несли по Ученому приюту и над головой мелькал потолок, к нему вдруг склонился Тамар и быстро шепнул:
— Хозяин… Они нашли труп.
— Чей труп?
— Его труп, обезглавленный.
— Он не ушел? — спросил, вздрогнув, Илла. Взгляд его ненадолго прояснился.
Тамар качнул головой. В глазах Иллы выросла решимость. Он попытался подняться и только тогда понял, что его куда-то несут, а сам он лежит на носилках. Взгляд его стал опасен, как у голодного удава, жизнь которого зависела от успеха последней охоты.
— Где он? — прохрипел старик.
— Спрятан.
Илла помолчал. Он коснулся покрытого копотью лица, которое напоминало более измазанный в саже череп, почувствовал боль от ожогов, и это вернуло его к реальности.