Капитан закинул свои лапищи на Гаррета, разминая ему плечи, как пекарь месит залежалое тесто. И заговорил с добродушием и теплотой в голосе:

– Сынок, я понимаю, что пацаны твоих лет нечасто слушают других, но хочу, чтоб ты попытался, ладно? Ты сдал китамарскую княжну самому худшему инлисскому главарю из всех. Ты предал меня и моих людей настолько основательно, насколько это возможно. Тише, тише, тише. Сейчас время слушать. Не говорить. Мысль о том, что у тебя по-прежнему есть место в моей казарме, чтобы от него отказаться, – самая сладко-наивная вещь за сегодняшний день. Ты – не стражник. Ты никогда не был стражником. Ты избалованный купченок, сопляк, который взбрыкнул – ведь ему, видите ли, не понравилось, что от него хочет семья. Ты пришел к нам только потому, что раньше в стражу вступили твои друзья, а своих мыслей у тебя не было ни одной.

– Не думаю, что это…

– Да я ломтика говна не дам за то, что ты там думаешь, Лефт. Я старше тебя, я умнее тебя, и я повидал, как приходят и уходят ребята получше тебя. Ты сунул ножик в Чаалат, значит, ты герой дня, но дни проходят. Единственная причина, по которой ты этим вечером не плаваешь с кирпичами в мешке, только в том, что ты чутка пообжимался с самой могущественной женщиной нашего города. Но как только мы перейдем вон тот мост, ты для меня будешь очередным гнилым засранцем. Отныне главной заботой у тебя будет не попадаться мне на глаза. Если наши дорожки пересекутся опять, твой труп никто не найдет. Уяснил?

– Уяснил.

Капитан Сенит похлопал его пару раз по спине, развернулся и, насвистывая радостную песенку, пошагал обратно ко дворцу, повозке и стражникам в синем или же красном. Гаррет стоял и молчал. Попытался себя застыдить, и это ему удалось немножко. Облегчение преобладало. Он подобрал горстку щебня и стал швырять вниз с крутого склона холма, чтобы не попадать по дороге. Цок, цок, цоканье при отскоках звучало по-своему красиво. Отчасти ему хотелось просто уйти, раствориться в городе и больше не видеть своих друзей, зная, что его время вместе с ними прошло. Но это будет подло по отношению к Каннишу с Мауром, а он уже налицемерил им на целую жизнь. Он кинул последний камешек и, когда тот затих, повернул назад.

Только зайдя на двор, он понял, что что-то случилось. Больше не звучал смех, исчезли улыбки. Люди по-прежнему держали пивные бокалы, но никто не пил. Он подошел к повозке, где все еще сидел Канниш, но уже с осунувшимся, серым лицом.

– Эй, в чем дело? – спросил Гаррет.

– Наш князь умер.

38

38

– Снаружи к дому пристроена лестница – можешь приходить-уходить когда захочешь, даже когда лавка закрыта, – сказала Йен. – Наверху есть еще кладовая, только иногда там ночует мой двоюродный брат. Нечасто, я предупрежу тебя, если что. Восемь медяков в начале недели. Один серебреник с завтраками и обедами, но учти, я готовлю, что мы едим сами, просто буду делать немного побольше. Заказов не принимаю.