– Это невозможно, Гаэль.

– Ты и про безлюдя так говорила. Но сотворила чудо. – Она погладила Летти по голове и посмотрела на Флори с неумолимой решимостью: – И я верю, что ты сделаешь это снова.

Флори покачала головой:

– Этого не смог сделать даже безлюдь. У любой силы, как и любого человека, есть предел.

Лицо Гаэль переменилось: ласкового, просящего выражения как не бывало, теперь на нем читалась лишь холодная злоба, с которой она вскочила и вылетела из комнаты вихрем. Это напугало Летти, и ее небесно-голубые глаза тут же наполнились слезами. Флори в растерянности застыла рядом, понимая, что не может бросить девочку одну, тем более здесь.

Комната изменилась, но не настолько, чтобы стать подходящим местом для ребенка. Откуда‑то появилась койка с матрасом и пледом, ночной горшок, старая тряпичная кукла и альбом для рисования с карандашами. Даже домики для кукол обставляли с бо́льшим уютом.

Утешая Летти, Флори усадила ее на кровать и села рядом. Попыталась отвлечь любимой игрушкой, что сберегла для нее Гаэль. Девочка не проявила к тряпичной кукле никакого интереса и упрямо отвернулась. Сладить с ней оказалось сложнее, чем могла представить Флори, которой доводилось возиться с младшей сестрой.

– Тогда во что ты хочешь поиграть?

Летти открыла рот и громко цокнула языком. Разговаривать с ней было все равно что с безлюдем. Пытаясь угадать, что бы это могло значить, Флори начала называть всевозможные игры, пока не добилась одобрительного кивка.

– Значит, в прятки? – растерянно пробормотала она. – Прости, милая. Но тебе пока что нельзя покидать эту комнату. А здесь, – она обвела взглядом пустое пространство, – спрятаться негде.

Малышка поспешила доказать, что это не так, и забралась под кровать, натянув плед пониже, чтобы его край свисал до пола. Пришлось ей подыгрывать и считать до десяти. Когда она дошла до восьми, ее вдруг схватили за ногу. Флори испуганно ахнула, чем привела Летти в восторг. Выглянув из-под кровати, она долго смеялась и делала это беззвучно: широко раскрыв рот и дрожа от немого хохота.

После часа такой странной игры они обе изрядно утомились. Флори спустилась на кухню за чем‑нибудь съестным. Взяла ломоть сыра и хлеб, а ножа не нашла. Гаэль продолжала прятать все опасные вещи и прятаться сама, замкнувшись в спальне.

– Ты нужна ей, Гаэль, – сказала она запертой двери.

Ответом ей было молчание. Флори понимала, что так огорчило ее и отвратило от дочери. Недуг Летти не исцелился, как сломанное крыло дрозда, и Гаэль, полная разбитых надежд, пряталась от правды, которую, увы, принять не могла.