У камина висела кочерга, и Флори уже потянулась, чтобы схватить ее, но ей помешал вспыхнувший рядом огонь. Пальцы обожгло, она инстинктивно отдернула руку и, вскинув голову, в ужасе отшатнулась. Перед ней было само воплощение безумства: полыхающие яростью глаза, искривленный, будто изуродованный рот, хриплое дыхание, вырывающееся из груди, и оружие, зажатое в руке – опасное и неукротимое, как сама Гаэль.

– Твое место здесь! Со мной! – гаркнула она, размахивая перед собой горящим поленом и оттесняя Флори в глубь комнаты.

Оставался один путь – через чердак и крышу.

Флори метнулась к лестнице. Брошенное ей вдогонку полено пролетело мимо и упало на пол. Почуяв опасность, дом пришел в движение, содрогнулся, и в стенах что‑то жалобно завыло. Она помедлила, понимая, что от этой искры может начаться пожар, но Гаэль была слишком близко, не оставляя ей выбора. Флори понимала, что не выдержит еще одной схватки, а потому побежала наверх. Ступени под ногами вертелись, точно живые. В хартруме волнение безлюдя было еще заметнее. Комната шаталась и скрипела. Звуки, что доносились из стен, сливались с ударами крови у нее в ушах.

Захлопнув дверь, у которой не было ни замков, ни задвижки, Флори обратилась к безлюдю. Только его воля могла задержать Гаэль и противостоять ей. Рядом что‑то глухо зарокотало, и она увидела, как из стен появляются каменные пальцы, ладони, руки. Они облепили дверной проем, став силой сопротивления, что была крепче замков.

У нее было время, чтобы перевести дух и решить: сбежать одной или рискнуть взять с собой девочку. Она оглядела комнату и нашла Летти, забившуюся в угол. На ее лице, залитом слезами, читался ужас. Она плакала, но даже это делала беззвучно, без единого всхлипа.

Припадая на больную ногу, Флори подошла, с каждым шагом обретая все больше уверенности. Она не могла бросить ее, эту несчастную девочку, которая однажды уже погибала из-за роковой случайности и безумства своей матери. Возвращение Летти имело свою цену, и многим пришлось заплатить ее. Эта комната была построена из частей умерщвленных безлюдей, омыта человеческой кровью и пропитана страданиями самой Флори. Слишком много, чтобы сдаться.

– Сыграем в прятки? – Она протянула руку, надеясь собственным спокойствием погасить испуг Летти. – Будем прятаться на крыше.

Не раздумывая ни секунды, девочка последовала за ней.

Флори распахнула окно. Холодный воздух ударил в разгоряченное лицо, словно предупреждая, что ждет их там, за пределами дома. Летти была в одном платьице, Флори – в ночной рубашке, изгвазданной в грязи и крови, а обуви у них не было вовсе. Но это казалось мелочью в сравнении с той угрозой, что появилась за дверью. Удар, что обрушился на нее, заставил безлюдя содрогнуться всеми стенами, издать рев животного, разъяренного от боли.