– И откуда ты возьмешь столько хартрумов? – спросила она после. – Ты же не сможешь использовать своих безлюдей.

Она была права. Можно построить безлюдя, обучить его и выдрессировать, но нельзя искусственно создать его историю. Поэтому безлюди, образованные естественным образом, были сильнее тех, что выращивал он.

– Придется поломать голову над тем, как извлечь часть хартрума, чтобы безлюдь не пострадал.

– И чем заменить человеческую кровь, – добавила Флори, возвращая ему лист с записанным рецептом. По ее взгляду он понял, что ему придется держать ответ перед ней. Никаких жертв. Никаких умерщвленных хартрумов. Она смотрела на него так, словно допускала мысль, что Риз способен на подобные зверства.

Он аккуратно сложил бумагу и спрятал в нагрудном кармане рубашки. Рецепт, должный оставаться тайной.

Безграничная сила безлюдей открывала перед ним многие двери, но за некоторыми из них скрывалась пропасть. Мир был не готов к таким открытиям. А они не были готовы взвалить на себя огромную ответственность. Они должны сохранить в секрете, как далеко простираются способности безлюдей, и остановиться у черты. История Моргана Порсо показала, чем опасна свобода инженерной мысли: она порождает вещи и явления, которые подчиняют разум своего создателя.

Видя, что утомил Флори, он поспешил попрощаться и оставил ее отдыхать.

Риз собирался уехать сразу после, но Бильяна уговорила его задержаться на обед. Ей уже удалось провернуть это с Десом – тот сидел на кухне в ожидании тарелки бульона потерянный, уставший и безучастный ко всему. Было это последствием яда, или его отравляло нечто другое, – неизвестно. Риз не вдавался в подробности, что произошло между ним и Фран. В пути оба вели себя так, будто узнали постыдные тайны друг друга и теперь избегали даже случайного взгляда. Фран умчалась, как только Пернатый дом приземлился. Вихрем пронеслась по двору, клюнула Бильяну в щеку и, шепнув ей что‑то на прощание, исчезла. И после этого Дес выглядел, как несчастливец, попавший в эпицентр смерча.

Им предстояло переживать последствия тех бедствий, что разразились вокруг. И Риз был рад тому, что все уцелели, а он мог сдержать слово, данное Флори, и не строить безлюдя, способного возвращать мертвецов к жизни. Он не избежал вопроса, обращенного к самому себе, и почувствовал, как внутри зарождается ответ – безумная мысль, допущение, слабая вера. Он подумал о дедушке. О человеке, который дал ему фамилию, длинное имя, счастливое детство и достойное образование. Мог ли он представить, что спустя несколько лет его фамилия, оскверненная печатью спекулянта, будет принадлежать Хранителю Делмарского ключа? Ризу хотелось, чтобы дедушка застал этот период, в утешение за то, с чем ему пришлось столкнуться при жизни. От безумной мысли почему‑то запекло в груди, точно листок с тайным рецептом превратился в раскаленный камень. Минуту спустя наваждение прошло. «Так и начинается одержимость», – подумал Риз и напомнил о своем обещании.