Она сглотнула слюну, наполнившую рот. Как жестоки боги! Она всю жизнь хотела узнать, откуда взялась, а теперь даже не могла спросить.

– Так кто… ее отец? – наконец выдавила она.

Масид поправил мешок с ядом на плече.

– Исхак Кирхан’ава.

– Исхак…

Она вспомнила видение в саду Салии: о том, как мама разговаривала с человеком, приходившим когда-то к ним на Отмели.

Боги всемогущие, она же видела портрет Исхака в Обители Дев, но на нем он был совсем старик! Теперь же, когда она все знала, сходство стало очевидно: эти пылающие внутренним огнем глаза, острый нос, форма скул и подбородка…

Масид смотрел на нее с чем-то вроде симпатии. Он был неуловимо похож на Исхака, особенно глазами.

– Исхак – мой дед…

Масид кивнул.

– А ты – брат моей матери. Мой дядя.

Он кивнул снова, и Чеда почувствовала вдруг прилив сил, словно могла бы сейчас самого Тааша одолеть, забить его молниями. Голова кружилась от множества вопросов, но самый насущный был:

– Почему ты никогда не навещал нас?

– Навещал. Однажды.

В день, когда Девы забрали Демала. В день, когда убили Хефхи.

– Но ты ничего мне не сказал. Я понятия не имела, кто ты.

– Айя настояла, чтобы я появлялся как можно реже. Ради моей же безопасности… но особенно – ради твоей. Пока она жила в Шарахае, мы говорили лишь трижды, и каждый раз она боялась, что Короли узнают, кто вы. К тому же отец запретил тринадцатому племени приближаться к ней.

– Запретил?

Масид кивнул и поманил ее идти дальше. Они обогнали старика, тяжело опиравшегося о палку, и пятерых детишек, плетущихся за ним.

– Многие, не только отец, думали, что Айя слишком беспечна, слишком рискует и может подставить под удар все племя.