И правда, почему?

– Я не знаю.

– Никто не знает. И, возможно, никогда не узнает. Возможно, им просто нравится наблюдать за нашей возней. Четыреста лет назад они расставили фигуры на доске для абана – Короли на одной стороне, племена пустыни на другой – и теперь смотрят за ходом игры.

– Но я не игрушка.

– Увы, Чеда. Мы с тобой не более чем фигуры, и все, что мы можем, – играть.

Но Чеда не могла согласиться. Они с мамой не просто пешки!

– Ты хотел меня о чем-то попросить.

– Истинно так, – он махнул рукой в сторону тупика между двумя складами и забрал у нее мешок. – Подожди здесь. Лучше пусть тебе все объяснит тот, кто придумал план.

– Кто? – спросила Чеда, но Масид, не ответив, побрел ко входу на склад. В нем чувствовалась та же усталость, что у мамы, когда Чеда слишком уж ее доставала.

Дверь ему открыла какая-то женщина, ее ровесница. Она наградила Чеду тяжелым взглядом, но Чеда не отвела глаз.

– Иди, а то вдруг твой хозяин там запнется и все тяжелые мешки пороняет, – бросила ей Чеда.

Женщина оглядела ее сверху донизу, будто готовясь к драке, но вдруг оглянулась, словно ее кто-то позвал, и закрыла дверь, оставив Чеду наедине с загадкой: за кем же пошел Масид?

За Исхаком, конечно. О ком еще он мог так говорить? Кто еще мог предложить идею, которую он принял бы?

От одной мысли о том, что она сейчас увидит дедушку, человека, который так много может рассказать ей о маме и о том, как она оказалась в Шарахае, у Чеды все сжималось внутри. Но это было и радостное предвкушение: все равно что найти клад в горной пещере.

Вскоре дверь открылась, и в темном проеме замер силуэт мужчины.

Чеда шагнула вперед.

– Добрый день, – сказала она, чувствуя себя дурой. Не надо было заговаривать первой!

– Ты меня что, не узнаешь? Да брось, мы не так давно расстались!

Чеда перестала дышать.

Боги всемогущие! Эмре!