Но она то ли не слышала, то ли не могла ответить. Ее дыхание стало поверхностным, она с хрипом глотала воздух. Рамад крепко стиснул ее, встряхнул.

– Мерьям! Скажи, что мне делать!

Но Мерьям не отзывалась. Она проигрывала эту битву.

На ее губах запеклась кровь, и Рамад, в отчаянии, вспомнив, как это делала она, прокусил губу и поцеловал Мерьям, языком размазывая соленые капли по ее деснам. В этом поцелуе не было никакой страсти – лишь расчет…

И он оправдался. Мерьям обмякла наконец, дыхание ее выровнялось, сердце продолжало биться, хоть и слабо. Словно она погрузилась в глубокий сон, как всегда после своих ритуалов. Рамад уложил ее поудобнее и рухнул на свою кушетку.

Едва вырвались.

– Алу всемогущий… Что за чудовище живет в этом камне?

Он надеялся, что Мерьям очнется и объяснит ему, но знал, что придется подождать, пока она не придет в себя.

Тело требовало лечь, уснуть, но вместо этого он поднялся, на подгибающихся ногах вышел из комнаты и крикнул, чтобы вызвали лекаря.

Глава 39

Глава 39

Чеда подошла к Эмре, медленно ступая по сухой растрескавшейся земле. Полгода назад, когда Рамад устроил им встречу в каимирском посольстве, они не раздумывая бросились друг другу в объятия. Теперь же Эмре просто стоял и смотрел на нее, как на незнакомку.

Впрочем, разве они могут сказать теперь, что знают друг друга? Слишком они изменились за последние месяцы, если не пропасть, то глубокая трещина пролегла между ними. Чеде стало зябко. Смогут ли они вернуть то, что потеряли?

Она вспомнила вдруг, как они сидели на крыше, потягивая дешевое вино и болтая допоздна.

«Настанет день, когда про Королей все забудут», – однажды сказал ей Эмре.

«Возможно, – ответила она, – но что, если это случится после того, как все уйдут в Далекие поля?»

Он тогда ничего не сказал, но Чеда все не переставала думать, какие же роли отведены им в этой пьесе.

– Я видела тебя в тот день на крыше, – наконец выдавила она.

– Я знаю.

– Отличный был выстрел.