На мгновение туман в глазах Брамы рассеялся, взгляд его стал таким же сосредоточенным, как у Мерьям, захваченной властью кровавых чар. Он приподнялся на локте, сапфир блеснул среди завитков на его мохнатой груди. Грани камня испачканы были золой и грязью, но середина мерцала, будто окно в голубую бездну, огромную, больше Отмелей, больше самого Шарахая, затягивающую, если смотреть слишком долго, словно проход в Далекие поля.

Что-то гнездилось внутри этого камня, но что – Рамад не мог сходу понять.

Низкий голос Брамы заполнил комнату, завибрировал, отзываясь в груди Тарика.

– Кто-то следит за тобой.

Тарик зарычал, схватившись за голову, – новая волна боли ударила в висок. Так вот почему голова так болела…

«Алу всемогущий, Рамад, уходим!»

Теперь Рамад разделял ее отчаяние. Он понятия не имел, что там внутри сапфира, и не хотел выяснять, но стоило ему попытаться сбежать, как что-то схватило его, удерживая на месте.

«Кто ты?»

Жуткий голос раздавался отовсюду и ниоткуда. Кто это говорил? Брама? Чудовище в камне? Было в нем нечто знакомое, и Рамад не мог понять что, пока не вспомнил о пустыне, о твари, убившей отца Мерьям.

Гулдратан. Вот на кого это было похоже.

Он попытался выбраться, сбросить тело Тарика как плащ и вернуться в свое, но не смог, боги всемогущие, не смог! Мерьям замерла: монстр будто заглядывал в самую ее душу.

«Оставь ее!»

Рамад пытался бороться, но что он мог? Он не умел пользоваться магией крови, он был обузой для Мерьям. Ее защита распадалась: вот сейчас чудовище схватит ее, а потом придет и его, Рамада, черед…

– Брама? – раздался вдруг обеспокоенный женский голос.

Брама с Тариком одновременно обернулись к вошедшей Джакс… И видение исчезло.

Рамад обнаружил себя в другой комнате, другом доме, совершенно другом конце Шарахая.

– Я в посольстве, – прошептал он, задыхаясь, обливаясь потом. Сердце стучало быстро, словно копыта призового жеребца. – Я снова в посольстве…

Сперва он сам не мог поверить в это, ужасный голос все гудел в ушах: «Кто ты?», но постепенно слова стали реальностью. Он спасся. Чудом.

Мерьям лежала рядом, трясясь, как в припадке: глаза закатились, голова запрокинута, горло конвульсивно дергается.

– Мерьям! – позвал Рамад, поддерживая ее голову, пытаясь успокоить. – Мерьям!