Глава 47

После того как Рамад чудом сбежал от Лоскутного принца, дни для него потянулись как недели. Мерьям не просыпалась.

Рамад подумал, что она попалась этому странному существу, чье присутствие они почувствовали в драгоценном камне Брамы. Но когда ее забытье стало похожим на обычные сны, в которые она погружалась после ритуалов, он позволил себе надежду.

И все же боялся, что, если это не прекратится, она умрет от истощения. Хоть слуги и заботились о ней, если она не проснется, даже их стараний будет недостаточно.

Базилио, спрашивая о ней, едва мог скрыть возбуждение. Рамаду хотелось как следует врезать ему за это, но он держался: нельзя чтобы Базилио понял, что его связь с заговорщиками раскрыта. К тому же у Рамада были другие поводы для беспокойства: возможно, Тарик и его хозяин Осман уже выяснили все про них с Мерьям. Обычно Осман не нанимал убийц, но Рамад не был настолько наивен, чтобы решить, будто тот выше этого. А даже если и так, лишнее внимание им с Мерьям было совершенно не нужно.

Их лучшим оружием в Шарахае была незаметность, умение скрывать свои истинные цели. Если же Осман обо всем знает, то сможет устроить им веселую жизнь, или шантажируя Мерьям, или, что еще хуже, продав их секреты Королям. Этот вариант казался Рамаду наиболее вероятным. Короли знали о способностях Мерьям, но думали – благодаря Рамаду, – что они направлены на поимку Масида и остального Воинства Безлунной ночи.

Сильнее его волновал Брама и могущественное существо в его камне. Брама каким-то образом подчинил эту силу и использовал в своих целях. Неприятное чувство, будто он заглядывает в бездну, вернулось. То же самое он испытывал рядом с Гулдратаном. Значит, в камне эрек? Он не был уверен, но знал: им повезло, что Брама был одурманен черным лотосом. Будь он в трезвом уме, сразу увидел бы Рамада, а возможно, и Мерьям. Дни шли за днями, ничего не происходило – значит, он так ничего и не понял, слава Алу.

Алу и вправду был к нему милостив: через двенадцать дней Мерьям проснулась. Рамад велел слугам уйти и сел возле ее кровати. Стоял полдень, но плотные шторы были опущены, и в комнате царила тьма. Свет проникал лишь через приоткрытую дверь веранды. Слабый луч освещал Мерьям, дрожащую и потерянную. Неудивительно – после всего, через что она прошла.

– Подними меня… – прохрипела она.

– Тебе нужно поесть, – ответил Рамад, – набраться сил.

– Я поем, – она попыталась сесть, кряхтя даже от такого малого усилия. – Но если я сейчас же не увижу солнце, велю кого-нибудь казнить. Подними меня, Рамад, или это будешь ты.