Чеде вновь вспомнились цветущие сады и луны-близнецы, такие яркие, такие огромные, будто могли поглотить ее целиком…

– Если ты не сделаешь выбор, – тихо напомнил Делам на фоне гудящей от нетерпения публики, – твой противник сделает выбор за тебя, и вряд ли он тебе понравится.

Осман подался вперед, внимательно наблюдая за ней, даже привстал. Чеда поняла, что он смотрит на ее трясущиеся руки. Она стиснула зубы, моргнула, прогоняя воспоминания, и, дождавшись, пока эффект от лепестков немного утихнет (а еще – чтобы позлить Саадета), выбрала тонфы – две деревянные палки с локоть длиной. Они с Джагой на тренировках остановились на них – пусть тонфы слабее меча, но быстрому бойцу дают преимущество, возможность потянуть время. Чеда в этом очень нуждалась.

Выбор ее некоторые встретили одобрительными выкриками, некоторые – смехом, а некоторые и воем – маласанцы, высмеивающие ее доспех и имя.

Саадет взял свои тонфы и встал напротив Чеды, улыбаясь. В его улыбке не было ни гнева, ни желания убить – лишь уверенность в том, что этот бой он точно выиграет, и выиграет с удовольствием.

Пелам ударил в гонг и отступил. И сразу же Чеда бросилась на Саадета, но не слепо, оставив себе место для маневра. Она знала, чего ждать: Саадет встретил ее мощными ударами. Он не попал ни разу – Чеда отскочила и контратаковала, заставив его замедлиться. Он наступал снова и снова, но она отказывалась вступать в бой, металась вдоль стены, уходя от его ударов. Саадет в азарте пытался поймать ее, и ему даже несколько раз удалось задеть ее наручи и шлем.

Волшебство лепестков накрывало волнами, и эти волны несли ее, швыряли, делая движения резкими и быстрыми. Но чем дольше она сражалась, тем увереннее овладевала этой силой.

Вскоре Саадет не выдержал, как она и ожидала, – оскалил зубы и рванул в атаку. Несколько коротких, быстрых ударов Чеда заблокировала и, дождавшись подходящего мига, врезала противнику по щиколотке. Ремни толстых кожаных сандалий приняли основной удар на себя, но не весь. Глядя, как Саадет хромает по арене, Чеда вспомнила Эмре, стоящего на коленях над мертвым Рафой, сгорбившегося под грузом вины. Гнев, так долго тлевший внутри, разгорелся вновь.

Это воспоминание давало ей силы, как путнику их дает мех с водой. Но нельзя было спешить. Саадет начал уставать, начал ошибаться, уже не так твердо стоял на ногах.

Чеда слышала, что он дышит все тяжелее, но воспоминание об Эмре так жгло, что она напала, не дожидаясь, пока он выдохнется окончательно, бросилась навстречу его атаке.

Даже с лепестками она была не так сильна, как Саадет, но сильнее, чем он думал. Она отбила его первые удары, работая в ответ по голове и голеням, но стоило ему ударить снова, как она огрела его тонфой по запястьям и костяшкам. Удар несерьезный – бить изо всех сил она пока не рисковала, боясь потерять устойчивость, – но ощутимый.