Но сейчас стены не пели голосами других душ. Они оставались обычным камнем.

* * *

Не знаю, сколько времени провела там, наблюдая, как солнечный свет рисует неровные полосы сквозь трещины в стене и проходит день за днем одним и тем же путем. Я не испытывала недостатка в воде: встроенные в стены системы для отвода дождевой воды в акведуки и дальше по трубам уцелели, так что кран в моей комнате работал исправно. Еды, кроме запасенной в карманах, я не нашла, но не чувствовала голода. Когда сводило живот, я съедала пару орехов. Когда до боли пересыхало во рту, я выпивала глоток воды.

И снова возвращалась на кровать.

В конце концов я услышала, как по коридорам эхом перекатывается мое имя. Вернее, нет, не мое имя, а просто имя, под которым меня знали раньше. Глупо было с моей стороны думать, что когда-нибудь я снова смогу носить его.

Пока голос звучал издалека, мелькнула мысль, что он может принадлежать Кадуану, и одна только эта мысль вызвала приступ боли, а затем ужаса, потому что я не смогла бы смотреть на него.

Но нет, это был не Кадуан. Я прислушивалась к приближающимся крикам и не отвечала, даже когда они раздались в моей комнате, а затем внезапно стихли.

– Эф? Эф?

Когда я не пошевелилась, в голосе зазвучал страх.

Эф, вставай. Это твой друг.

Мне удалось только медленно перекатиться на бок.

Меджка выглядел так, словно свет внутри его погас. Даже фальшивая улыбка, постоянно игравшая на губах, исчезла. И в то же время что-то в нем стало острее, будто рассеялась дымка.

– Эф, – выдохнул он с облегчением и опустился на колени рядом с кроватью. – Ты в порядке? У тебя что-то болит?

Я покачала головой, и Меджка в замешательстве нахмурился:

– Почему ты мне не отвечала? Я искал тебя повсюду. Кадуан предполагал, что ты могла направиться сюда, – мне такая мысль казалось неправдоподобной, но все же…

Он неуверенно замолчал, когда заметил, как я смотрю – не на него, а сквозь него. Я смотрела на Меджку, а думала о его отце.

– Я убила его, – выдавила я еле слышным шепотом, хрипло и бесстрастно.

На лице Меджки промелькнула буря эмоций.

– Я знаю, – ответил он и мгновение спустя добавил: – Хорошо.

Я ему не поверила. Меджка так хотел отомстить – отцу, Нуре, людям. Я подумывала рассказать ему, что это ничего не меняет, что боль все равно остается, даже после того, как вытаскиваешь нож из тела врага. Но я промолчала. Возможно, он и сам уже знал.