Я знала, куда вела эта лестница.

– Там тронный зал, – прошептала я, чувствуя, как слова застревают в горле.

Мой пульс участился, пальцы, сжимавшие эфес кинжала, стали липкими от пота.

Атриус шел рядом. Его взгляд жег мне щеку.

Мы стали подниматься. После холода, встретившего нас на первом этаже, на лестнице было тепло, хотя и сумрачно. Ноздри ощущали сильный запах цветков питоры и слабый запах плесени. Неосязаемая сущность, которую я почувствовала еще снаружи, теперь ощущалась сильнее, но оставалась неподвижной. Странная неподвижность, причину которой я никак не могла определить.

На верхних ступенях перед нами начал разворачиваться тронный зал. Вначале изящный сводчатый потолок, расписанный потрескавшимися фресками на темы гнева богов, затем позолоченная лепнина стен и такие же позолоченные держатели, откуда свисали светильники с разноцветными стеклами.

Мы поднялись на последнюю ступеньку. Великолепие тронного зала вполне соответствовало воспоминаниям посетителей, бывавших здесь сотни лет назад. Наверное, обычным зрением это воспринималось еще острее, но красота зала была настолько приторной и вызывающей, что нити вполне передавали мне то и другое.

В конце этого необычайно длинного зала, на возвышении, стоял трон. Другой мебели в зале не было.

И на троне, склонившись набок, сидел Король питоры.

Мы с Атриусом напряглись, ожидая крика, приказа, требования назвать себя.

Никто не появлялся.

Я наморщила лоб. Атриус сжал челюсти.

Мне было никак не стряхнуть странное оцепенение, ощущавшееся в нитях. И тишина тоже была странной, словно я заткнула уши ватой. Атриус направился к трону, я за ним. Он шагал твердо и уверенно, сжимая в руке меч.

Король питоры не шевельнулся и не заговорил.

Мы находились в нескольких шагах от трона, когда я вдруг поняла причину.

– Атриус! – крикнула я, но он уже вонзил меч в грудь короля, пробив слои пурпурного шелка и волосатую кожу.

Король чуть ссутулился. Глаза, тупо смотревшие перед собой, вздрогнули.

Атриус стоял, все так же сжимая меч и ошеломленно щурясь, потом понял. Наверное, и он заметил странные отметины на королевском теле: следы от нескольких косых ран на шее, разрывы на груди, зловещее темное пятно, оставленное, скорее всего, стрелой, вонзившейся в сердце.

Однако плечи Короля питоры равномерно поднимались и опускались. Неестественно равномерно. Следовательно, он не был мертвым.

Но и живым он тоже не был.