– Прости меня, – произнесла я, выдавливая слова. – Я сама была… ошеломлена, когда узнала. Я бы сообщила раньше. Я пыталась связаться с крепостью, но мне никто не ответил.

– Отмечен богиней.

Зрящая мать суровым тоном приказала кинжалу вернуться, и тот послушно влетел ей на ладонь.

– Он был отмечен самой Ниаксией, – торопливо продолжила я. – Представляешь? Ниаксией. Это же такое приношение Аседже.

Боги Белого пантеона ничто не ценили так высоко, как принесение им в жертву другого приверженца, в особенности приверженца бога-соперника. А еще лучше – приверженца ненавидимой всеми ими богини Ниаксии. Да, Аседжа относилась к Ниаксии терпимее всех, однако терпимость – это не союз. Подобный дар был очень значим для нее.

Зрящая мать замерла, не опустив руки с кинжалом. Ее лицо и сущность были непроницаемы. Другой рукой она взяла Атриуса за подбородок и развернула лицом к себе. Атриус не оставлял попыток вырваться из-под ее магии, но безуспешно.

И вдруг она резко отдернула руку.

– Проклят, – сказала она. – Он проклят Ниаксией.

– Но Ниаксия заключила с ним сделку. Он действует от ее имени. Забирает земли, принадлежащие Аседже, чтобы угодить своей богине-отступнице. Прядильщица наверняка обрадуется такому приношению.

Зрящая мать задумалась.

Я склонила голову и протянула руки с раскрытыми ладонями – знак благочестия и послушания.

– Прости меня, Зрящая мать. Я… я действовала слишком поспешно и необдуманно. Ты многократно указывала мне на это. И если своими действиями я заслуживаю смерти, я…

– Довольно.

Она быстро подошла ко мне и обеими руками коснулась моего лица. Мое тело отозвалось на ее прикосновение двояким образом: одна часть меня хотела прильнуть к ней, как я это делала все пятнадцать лет, другая – отпрянуть. Каждое желание было одинаково сильным.

– Силина, я же вырастила тебя, – тихо сказала она, и ее голос слегка дрогнул. – Мне прекрасно известны все твои слабые стороны. Пятнадцать лет я стараюсь защитить тебя от них. Ты ведь всегда обладала такими задатками…

Зрящая мать не договорила. Ее ладонь соскользнула с моей щеки, а сама она надолго замерла.

Мне было тяжело набраться храбрости, подавить свой гнев и заглянуть в щелочку, открывшуюся для меня.

– Я хочу сделать Аседже приношение, – пробормотала я.

Зная, что Зрящая мать способна чувствовать мои нити, я постаралась сделать эти слова как можно правдивее. До чего же тошнотворно легко это было – показать ей, как сильно я люблю богиню и орден, хотя на самом деле меня бесило их предательство.

– Зрящая мать, позволь мне искупить свою вину. Прошу тебя.