– Кажется, теперь я начинаю кое-что понимать, – бросила она мне.

Я не тратила время на обдумывание слов, которые произнесла в ответ. Об их последствиях я тоже не думала.

– Зрящая мать, ты велела мне завоевать его доверие, – сказала я. – Я этого добилась. То, что видишь, наглядно доказывает мою преданность ордену.

Прядильщица милосердная, как мне сдавило грудь, когда я уловила потрясение в душе Атриуса. Намек на предательство, пока лишь тень подозрения, в которое он не хотел верить.

– Я вижу доказательство твоего непослушания, – резко возразила Зрящая мать.

– Я пыталась посоветоваться с тобой, но в Соляной крепости мне никто не отвечал. Я делала это во исполнение воли Прядильщицы.

– Прядильщица приказала тебе убить его.

Голос Зрящей матери зазвенел под сводами древнего зала, разрывая тишину и открывая мою тайну.

Мне стоило отчаянных усилий сохранить хотя бы видимость самообладания.

Сущность Атриуса становилась все холоднее. Он больше не мог отрицать очевидное.

Я ожидала вспышки гнева. К этому я была готова. Но получила другое: душевную боль. Неподдельную, нескрываемую боль. Таким открытым я видела Атриуса каждую ночь, когда исчезали все его внутренние стены. Сейчас он был похож на обманутого ребенка.

Мне вспомнилось, как в десять лет арахессы проверяли мою способность выдерживать боль. Я готовилась к испытаниям, убеждала себя, что если выдержу уродование глаз, сломанные кости и потерю пальца, то впоследствии выдержу любые трудности.

А сейчас, закусив язык там, где был рубец шрама, я думала, что эта боль меня сломает.

Но я не позволю, чтобы эта боль сломала его.

– И где же тот кинжал?

Я не успела даже возразить. Зрящая мать протянула руку, и вдруг кинжал оказался там. Ножны у бедра опустели.

Я всего несколько раз видела, как сражается Зрящая мать. Впрочем, это были не столько сражения, сколько убийства.

Обычно я чувствую движения других заранее. Но не движения Зрящей матери. Я лишь уловила, как кинжал по воздуху двигался прямо к сердцу Атриуса.

– Он отмечен богиней! – крикнула я.

Лезвие замерло в воздухе. Зрящая мать по-птичьи наклонила голову. Ее сущность редко выдавала эмоции, поскольку она безупречно умела их скрывать. Однако сейчас я ощутила промелькнувшую искорку интереса.